Михаил Бобров - Удел безруких

Дошел звук — словно бы товарный состав с визгом, хрипом и ревом катился по небу. Пробежалась волна, пока еще слабая. Всего лишь девять снарядов. Капитан Джакино вспомнил, как стоял перед громадной красно-кирпичной башней. Вот сейчас она повернута на борт, гудит ревун; толстенные пальцы орудий слепо шарят по воздуху, покачиваются, выходя на необходимый угол… Залп — оглушающий рев, лисьи хвосты оранжевого пламени, выглаженное море на полкабельтова по направлению выстрела, сорванные дульными газами верхушки волн. Где же? На радары надежды мало — уж если в авиации нет нормальных бомб, то свежие магнетроны к радарам и вовсе из разряда сказок. Глазками? Видимый горизонт с высоты десять метров — примерно двадцать миль, но… Но!

— Ищите отблески на облаках, — облизнув губы, сказал капитан. Хосе и командир корабля схватились за бинокли, как утопающий за соломинку. Не то, чтобы помогло, а только всякий знает, как мучительно бездельное бессилие.

— Штурман, свет убрать!

Щелчок рубильника за тоненькой панелью, полная тишина в рубке. Лишь тогда люди поняли, как мешал нудный писк трансформаторов.

— Сеньор, вот радио. Движение прежним курсом!

— Они спятили! — командир скомкал бланк не читая. Радист пожал плечами:

— Наверное, боятся, что разворот ордера ночью приведет к столкновениям.

— Вспышка на зюйд-зюйд-ост! — крикнул Хосе.

— Ноль! — капитан вдавил кнопку секундомера.

— Ход самый малый! Поднять сигнал: неисправность в машинах, — непослушными губами зашептал командир корабля. — Мателотам передать по радио и светом: не управляюсь! Не имею хода!

— Девять… Одиннадцать… — пробормотал забывшийся капитан Джакино, впившись глазами в изумрудное свечение стрелок на часах.

— Вспышка! — прошептал Хосе. И почти сразу добавил:

— Вспышка! Еще! Он перешел на беглый огонь!

Моряки прекрасно знали, когда переходят на беглый огонь: когда пристрелка завершена. “Откуда он знает, что…” — еще не додумав, капитан Джакино и командир корабля заорали хором:

— Он видит нас! Где-то здесь его корректировщик! Можно договориться!

И тут ударило по-настоящему. Зеленые полосы трассеров, оранжевые шары разрывов. Стенки всплесков, каждая из девяти снарядов. Слева, справа по курсу. Впереди по курсу — только уже не двух милях, а всего в полумиле.

Одновременно.

Одновременно!

Артиллеристы Алого Линкора рассчитали траектории всех трех залпов таким образом, чтобы первые снаряды шли круче и медленнее, а последние настильнее и быстрее. Прилетело все сразу, охватив голову конвоя подковой. Даже низко сидящие в грузу транспорта качнуло на мелких волнах, затем добрался грохот и рев от снарядов. Снова по рубке перебежали тени, и теперь капитан Педро Джакино разглядел на рукаве командира корабля завиток, одну тонкую полоску и одну толстую. Тоже капитан, capitán de corbeta, невысокое звание, сразу после tenente de navio. При погрузке их не представили по причине все той же секретности. Ну и сейчас командир de buzos tactiсos решил пока не знакомиться с командиром корабля. Потом. Возможно. Если Алый Линкор не перейдет на поражение беглым огнем.

Вбежал радист:

— Сеньор! Эль альмиранте внезапно заболел почечной коликой. Его замещает сеньор Comodoro de la Marina Хорхе Луис Диего Монтойя. Он приказал: разворот все вдруг, на норд с последующим выходом на обратный курс. Держать четыре узла для замыкающих вымпелов, и на один узел больше у каждого переднего, следовательно, головным девять!

— О, это дело. Зажечь ходовые огни и бортовые огни, — командир ожил на глазах. — Наблюдателей на оба борта! В машинах полный!

— Сеньор, надо подать сигнал…

— Вспышка! — заорал Хосе, — наблюдаю серию вспышек! Что же ты делаешь, тварь! Мы же уходим! Уходим! Хватит! Наш флот уходит!

Флот… Уходит?

Аргентинский флот уходит!

Уходит весь целиком — подводные роботы не сообщают ни о попаданиях, ни даже о близких разрывах. У меня больше семидесяти маячков там плавает, с корректировкой никаких проблем, и я старательно нагоняю ужас, укладывая залпы примерно в полумиле за кормой расползающихся кто куда судов. Хоть бы не побились друг о друга в темноте… Конкистадоры, иху мать, рыцари эллиптического стола.

Впрочем, даже и задень я кого в арьергарде — по сравнению с потерями от реальной Фолклендской войны, считай, легким испугом отделаются…

Удалось!

Не зря на свете жил, не зря в попаданство ушел: целую войну предотвратить удалось! Боже, как я хорош, как сильны мои мощные лапищи!

Э, гхм… Кажется, это из другой сказки.

Чтобы в нее перенестись, надо квантовой сети объяснить, что суть “раньше”, а что “позже”. Все равно, что человеку объяснять — почему вот эта нога “правая”, а вон та “левая”. Кому интересно, может на досуге попробовать. Без вещественного эталона почти нерешаемая задача. Совсем не зря новобранцам к ногам привязывают сено и солому, чтобы научить их даже простейшему: “левой-правой ать-два!”

В каноне эталон времени — ну, как линейка эталон длины — аватары кораблей Тумана. Да, именно их я после переноса и не нашел. Ни здесь, в прошлом, ни там, в будущем.

“Не найдешь разумных — создай…”

Сволочь ты, Командор. И шутки у тебя…

Командорские!

Командорские острова окутаны обычным для здешних мест густым туманом. Невидимые в тумане подводные лодки Северного Флота, обошедшие страну Севморпутем, скользят мимо Беринга и Медного. За ними на юг, в главную базу ТОФ, во Владивосток, стягивается все. Даже ракетные катера.

Тихоокеанский Флот собирает в кулак и эсминцы, и ракетные крейсера, и ударные подводные лодки, ранее нацеленные на американские авианосцы. Еще бы самолеты поднять — но там, на другом краю глобуса, некуда сажать и негде заправить морскую авиацию. Для начала, туда и долететь никак: по пути ни одной промежуточной базы. Не то, что у американцев, у тех под каждой пальмой заправочный пункт и аэродром. А под каждой большой пальмой еще и подводный док для подлодок типа “Лос-Анжелес”.

Но приказ есть приказ, и на рейдах Владивостока и Находки ежечасно прибывает вымпелов. Разведка доносит, что заклятые друзья из Сан-Диего, Бангора, Пойнт-Лома, Перл-Харбора и Коронадо также собираются в кучку.

А линкор “Айова”, выведенный на консервацию еще до полета Гагарина, резко потащили к достроечной стенке. И на модернизации “Нью-Джерси” что-то забегали, охрану Лонг-Бич усилили, по холмам патруль пошел. Третьего дня атташе на горке с хорошим обзором пикник устроил — так не дали виски допить. Ай эм бэг пардон, вери-вери сорри, гуд сир — под локотки, в машину. В баре пейте, нечего на верфи пялиться.

И даже на “Миссури”, который в Бремертоне двадцать лет стоял музеем, наподобие “Авроры”, уже билеты не продают. Спутник видел: в тот же Лонг-Бич волокут. Значит — и этого скоро в строй.