Дмитрий Хмурый - Азартный мир. Замок (СИ)

Без особого энтузиазма проведя недолгое выступление, Гюстав развернулся и ушёл, а двенадцать человек, пришедших с ним, остались на тренировочной площадке.

…

Сидя возле одного из домиков полигона, пытался восстановить сбитое дыхание. Был уже вечер, и сил совсем не осталось. По сравнению с остальными мне сильно повезло с наличием гипалгезии, потому что в то время, когда я мог спокойно сидеть, мои земляки лежали на песке, постанывая от боли.

И всё это было последствиями «тренировки».

Первым делом нас отвели на площадку, представляющую собой спортзал на открытом воздухе. Там были гантели, гири, штанги и прочий инвентарь. Ни у кого не возникло мысли, что тут может быть какой-то подвох, поэтому наша компания с усердием стала налегать на орудия раскачки мышц. Однако, после того как все под руководством солдат уработались с тяжестями до полумёртвого состояния, нам, блин, выдали деревянное оружие, сказали защищаться и, совершенно ничему не обучая, стали избивать.

Сначала бились один на один, далее солдаты группой лупили каждого из нас, потом мы впятером сражались против одного из бойцов, после чего меняли оружие и всё повторялось заново: с мечами, дубинами, молотами, топорами, врукопашную…

В общем, нас с чувством, толком и явным пренебрежением били различным деревянным оружием шесть часов кряду, после чего объявили, что сегодняшнее занятие закончено и ушли. И это, между прочим, первый день наших тренировок. Что может быть дальше?

Я действительно начал переживать о том дне, когда придётся сменить деревянное оружие на то, что хранилось в дальней части арсенала — меня просто порубили бы в капусту при повторении сегодняшних событий.

Видимо, Гюстав прислушался к словам Арнольда и дал своим людям команду обратить особое внимание на мою скромную персону. А, может быть, солдат просто бесило, что я не кричу от боли, как остальные. Не знаю, но причина не важна, важен результат — досталось мне больше всех.

Я сидел на скамейке, как после тяжёлой аварии: разбит нос, заплыл глаз, из головы текла кровь, ухо было сломано, а мочка болталась на тоненьком кусочке кожи, заливая шею кровью. Кроме того, губу рассекли под носом почти до кости, выбили десяток зубов и судя по ощущениям сломали шесть рёбер. Плюс пальцы левой руки не шевелились, как бы ни старался — видимо, были перебиты сухожилия.

«Вашу Мамашу, а что, если бы не было гипалгезии? Я бы сейчас лежал и скулил, как самка пекинеса — тоненько и очень жалобно. Вот только дальше мне что делать? Сейчас я ранен, и оружие в ближайшее время держать не смогу, а завтра снова тренировка. Я покойник…»

Хотелось бы отдельно сказать о гипалгезии — к этой штуке нужно привыкать и действовать очень осторожно. С ней остаётся понимание, что и где ранено или сломано, но вот защитная реакция организма в виде боли отсутствует, из-за чего можно навредить самому себе. Когда час назад я, сделав выпад копьём, почувствовал, как уже сломанные рёбра плотно прижались острыми краями к лёгким, не на шутку испугался. Аж душа замерла, ведь наклонись я чуть-чуть сильнее, проткнул бы себе лёгкое, после чего валялся на песке, дыша через раз и отхаркиваясь кровью.

Была злость на солдат за то, что они меня так отделали. Но ещё больше злился на самого себя, потому что вообще не смог оказать сопротивления. Даже когда дрался один на один с надменной бабой, ничего не смог противопоставить — она меня уделала, как младенца. Солдафонка двигалась с нереальной скоростью и, явно издеваясь, дубасила коротеньким деревянным посохом, а от моих кривляний с мечом уклонялась, даже не глядя.

«О, эта баба… о, эта сука…»

Все солдаты Гюстава просто выполняли порученную им работу. Да, они нас не жалели и били вполне серьёзно, веселились и подшучивали раздавая тумаки. Но это ерунда, на самом деле в их поведении не было злости, они просто тренировали неуме́х, впервые взявшихся за оружие.

Но вот та сука, по имени Аманда, наслаждалась моим избиением. Её взгляд недвусмысленно говорил о получаемом удовольствии от «работы» со мной.

Аманда являлась заместителем командира этого отряда. Она была симпатичной, но слишком мускулистой для девушки. А ещё она была садисткой…

«Эта Аманда у меня получит. Обязательно доберусь до неё и отплачу этой твари десятикратно!»

Лера, Джон, Мириям и Лексус обошлись только синяками да ушибами и сейчас с ужасом смотрели на меня, представляя себя на моём месте. Я же в это время глубоко дышал прохладным вечерним воздухом, пытаясь остудить кипящее от злости дерьмо.

В это время на полигон забежала девушка-рабыня и направилась прямо ко мне. В отличие от встреченных ранее рабов, она была одета в нормальную одежду, а не в мешок с дырками. На вид девушке было лет шестнадцать, и она была очень красива.

Я, вообще, заметил, что люди в этом мире выделяются отличными внешними данными. Все, кого я успел повстречать: аристократы, солдаты, рабы, люди и эльфы… Даже гномы имели своеобразные, но приятные черты лица. В голову пришла мысль, что моя внешность по местным меркам находятся заметно ниже среднего. Они, может быть даже меня уродом считают. Как-то обидно немного стало.

— Его Сиятельство граф Лир просил передать Вам это.

Девушка протянула тёмно-коричневую деревянную коробочку, открыв которую я увидел курительную трубку и мешочек, завязанный шнурком. Положив коробку на колени, взял мешочек и потряс его перед глазами: там, очевидно, был табак и судя по запаху в него добавляли какие-то травы и цветы.

Рядом с трубкой в коробочке лежал подозрительный прямоугольный брусочек из чёрного камня с высеченными на нём иероглифами.

— Вы умеете пользоваться этим? — девушка указала на брусок.

Отрицательно покачал головой.

— В него нужно влить ману, тогда руны активируются, и вот этот конец нагреется. Им можно будет поджечь табак.

«Обалдеть! Да это же магический прикуриватель! Так, стоп… А как влить ману?»

Девушка собралась уходить, но я схватил её за рукав и головой кивнул на коробочку. Непонимающе моргнув пару раз, рабыня спросила:

— Вам приготовить трубку?

Пальцы меня не слушались, руки дрожали, поэтому сам не смог бы набить трубку. Да и непонятно, как прикуриватель активировать. В общем, попросил о помощи девушку.

Она подняла трубку, аккуратно набила её табаком и подала мне, после чего взяла прямоугольный камешек. Руны на прикуривателе засветились бледно-зелёным и один край покраснел от нагрева, после чего рабыня поднесла устройство к уже торчащей в моих зубах трубке.

Кашлянув от первой затяжки, я продолжил раскуривать табак, выпуская в воздух густые клубы дыма. Табак оказался очень качественным, а добавки из трав и цветочных лепестков придавали дыму просто восхитительный аромат.