Валерий Гуминский - Серое братство

Ноздря сидел тихо, как мышь, укрывшись под раскидистыми лапами ели, опустившихся почти до самой земли. Он кинул камешек под ноги крадущегося Поэта, показывая, что не спит. Поэт нырнул под ветвистый шатер.

— Тихо?

— Даже слишком. Скучаю, — тихо пророкотал Ноздря, поведя широкими плечами. — Помню, в Гуарде трое суток караулил одного стервеца в копне соломы. Мыши одолели, труха за шиворот сыпется, все тело чешется. Но поймал. Вот тогда и отыгрался за милую душу. Изукрасил как картину того художника из Фобера, ты помнишь? «Адская карусель» называется. Мы ее изничтожили, чтобы неповадно было всяким там художникам мутить души. Чего смеешься? Шельма эта по заслугам получила. Я уже не про художника…

— Да, представляю, как ты кулаками мазки наносил, — Поэт улыбнулся в темноте. — Красный посредине, синий под глазами, зеленый на ребрах.

— Под глазом был фиолетовый, — проворчал Ноздря.

— Тихо! — Поэт резко поднял руку, весь обратясь в слух.

Молчание затягивалось. Испытывая томление, Ноздря пошевелился, и одними губами спросил:

— Идет?

— Крадется, голубчик. Сучья хрустят, неосторожно идет. Не прогадал я, — возбужденно прошептал Поэт.

— Ты гений, брат, — Ноздря подобрался как кошка перед прыжком. — Попал с первого раза. Как брать будем? Где Шип?

— Дрыхнет. Пропускаем на два шага и бьем со спины.

— А, может, под ноги?

— Упустим. Он нас увидит, как только из-под дерева выползем.

На тропе показался темный силуэт человека. Ночные прогулки, судя по его шагу, являлись для него делом обычным. Он шел медленно, не расходуя почем зря силы, тщательно выбирая место, куда поставить ногу. Это насторожило Поэта. Что-то было не так. Еще не осознав полностью, почему сомнение мучает его, он схватил Ноздрю, приготовившегося выскочить из укрытия, за руку и приложил палец к губам.

— Что? — одними глазами спросил напарник.

— Не тронь его. Пропустим.

— Уйдет! Что случилось?

— Это не Магван!

— А кто? Поэт, он уходит! Даже если это не он, лучше будет повязать его. Потом разберемся.

— Сидеть! — рявкнул шепотом Поэт. — Подождем еще немного.

Вот теперь сосущее чувство напряжения и беспокойства исчезло. Поэт уверил самого себя, что сегодня Магван предстанет перед Егерем.

Подул ветер, раскачивая верхушки деревьев, враз зашумевших грозно и величественно. Напрягая слух — сейчас немудрено пропустить даже ломящегося сквозь заросли медведя — Поэт закусил губу. Сколько бы он не выглядывал из-за ветвей на тропу, до рези в глазах ощупывая пространство, появление очередного любителя ночных прогулок стало неожиданностью. Что это был Магван — Поэт поверил сразу. Слишком часто незнакомец останавливается, прислушивается к лесным звукам, вертит головой, неуверенно топчется на месте. Ноздря от избытка чувств потряс Поэта за плечи. Он тоже поверил в случившееся. Враг, которого они преследовали столько времени, сам шел в сети.

Темный силуэт проскользнул мимо засады и показал спину. Поэт неслышно выдохнул воздух из груди и одновременно с Ноздрей ринулся следом за ночным гостем. Как ни старались они не шуметь, чужак их заметил. Он резко повернулся, выхватил клинок, махнул им, рассекая пространство перед собой. Ноздря был готов к такому повороту событий. Его прыжок в ноги сопернику оказался действенным. Сильными руками напарник Поэта схватил долгожданного Магвана за лодыжки и рванул на себя. Поэт уже пытался блокировать руки отчаянно сопротивляющегося гостя веревкой, накидывая ее на запястья. Каким образом охотники упустили этого шустрика, Поэт так и не понял. Тело лежащего под ними человека стало извиваться и крутиться в немыслимых движениях, пока руки его не освободились. Первый удар пришелся в переносицу Поэту. Тот завалился на спину. Ноздре тоже досталось — он рыкнул от боли. Чужак вскочил на ноги и бросился прочь от места драки, не разбирая дороги. И наткнулся на Шипа. Жесткий кулак встретил летящее тело на полном ходу и опрокинул его на землю.

— Хорошо, что я проснулся, — довольный своей работой, сказал Шип. Он внимательно смотрел на сконфуженных бывалых волков.

— Ты бы связал его для начала, — буркнул Поэт, прижимая ладонь к носу. — От такого удара быки дохнут.

— Ты убил его! — Ноздря рухнул на колени и приник к груди лежащего. — Фу! Хвала Единому! Дышит. Больше так не шути, мальчишка!

— Да я только раз приложился, под правый сосок! — удивился Шип, помогая Ноздре связывать ночного путешественника.

— А теперь скажи мне, брат: зачем первого пропустил? — Ноздря пытливо взглянул на Поэта.

— Он шел слишком уверенно, словно знал тропу насквозь. Я вовремя задержал тебя. Магван пустил проводника вперед именно с этой целью. Представляешь, что бы он сделал, начни мы возиться с проводником посреди ночного леса?

— Верно, — хмыкнул Ноздря и взвалил на свои плечи бесчувственное тело и понес его к костру.

Связанный зашевелился. Его слабый стон заставилохотников обратить на него внимание. Поэт неспешно подошел к лежащему Магвану — теперь он окончательно уверился в этом — и рывком поднял того на ноги. Оглядел с ног до головы и остался доволен. Пора было идти к лагерю. Поэт подтолкнул пойманного в спину.

— Иди вперед, дружок, да не вздумай бежать. Враз ноги поломаешь. Давно тебя ждали, Магван.

По тому, как пленник дернулся, Поэт с ликованием в душе утвердился в своем мнении: да, это был тот, кого они искали так долго и упорно. Неуловимый для Братства и опасный для Философа, Магван наконец-то попался в их руки!

— Слушай, а что делать с проводником? — озабоченно спросил Шип.

— Как будто ты поймал и его, — проворчал Ноздря.

— Да я и не пытался его ловить специально, — удивился парень. — Он сам выскочил на меня. Пришлось связать его и положить у костра.

— Ладно, на месте поговорим, — нетерпеливо пошевелился Поэт и легонько толкнул Магвана, приказав ему двигаться.

При свете костра пойманного рассмотрели повнимательнее. Лицо Магвана не представляло собой нечто необычное, скорее, было одним из многих тысяч лиц, встречающихся на улицах городов и деревень. Только глаза резали глубокой чернотой, да над верхней губой виднелся белесый шрам, тянущийся к щеке. Поэт даже разочаровался, ожидая увидеть мужественное, чуточку хищноватое, может, даже порочное лицо, чтобы больше не возникало сомнений в том, что они делали на протяжении стольких лет. Обыкновенный человек…

— Насмотрелся? — разомкнул губы Магван. — Может быть, господа позволят мне присесть?

— Садись прямо на землю, если не боишься застудить свой зад, — Ноздря не церемонился.

— Ого! — вдруг воскликнул пленник, и кивнул в сторону Поэта. — А я ведь помню вас, сударь. Где-то наши пути пересекались. Причем два раза. Я проходил мимо, буквально под носом, но ваша сноровка и выучка не помогла! Ведь так?