Валерий Гуминский - Серое братство

— А как сам думаешь? Ты иногда задумывался, почему так легко попал к нам?

— Задумывался, — честно ответил я.

— Ну-ка! — Мастер зашевелился, устраиваясь поудобнее в узком коробе. — Надеюсь, сегодня я узнаю, почему же тебе не пришла в голову мысль убежать от Братства куда подальше!

— Я не нашел причину. Егерь, сам знаешь, человек непредсказуемый. Понравился я ему, что ли?

— Понравился… Как же! Твоя старуха посодействовала. Она хочет возродить былую славу рода Вадигоров. Не знаю, как это ей удастся, но до сих пор все складывается удачно. Она склонила на свою сторону важных руководителей Братства. Вот думаю: чем заговорила, околдовала? Впрочем, без магии здесь не обошлось. Да ладно, мне все равно, чью сторону принять. Драка будет в своем доме. Одно может помешать: договор с Домом Лоран. Только по окончании его мы снова станем независимыми.

— Независимость — главная идея Братства? К ней вы стремитесь? — от неудобного сидения у меня стали затекать ноги.

— Конечно! На этом стояло и стоит наше Братство. Мы никому не подчиняемся на долгое время, и сами решаем, кому помогать.

Мастер разговорился. То ли гнетущая тишина зинзана поспособствовала его красноречию, то ли неизбежная расправа, которую нам готовили нисайцы. Но он говорил, то и дело переходя на шепот, или на язык, известный только нам. И мне оставалось только слушать его откровения, которые не были новы — Егерь и Поэт сами частенько напрягали мой слух идеями и целями своего Ордена.

— А как же Брюнхильда? — попытался рассуждать я, когда Мастер устал и замолчал. — Выходит, она имеет власть над Братством? Я изучил книги, написанные в разные времена: о таинственном Ордене, кстати, тоже. Благо размеры Королевской библиотеки позволяли хранить старинные рукописи не в подвалах. Раньше смело писали, друг мой! Много нашел о Вадигорах. Они создали организацию, которая могла влиять на знать и аристократию не только в Ваграме, но и по всему Аламу. В какой-то мере это удалось, но после удачного, и даже блестящего, периода клан начал редеть. Убивали всех, кто был причастен к имени Вадигоров. Создание Союза Трех — это попытка огородить коронованные особы от посягательств извне. К тому времени Серое Братство скрылось за Драконьими Зубами. Поэтому Амалея-Брюнхильда и пыталась в духе традиций и способа действий вернуть мне положенное.

Мастер хмыкнул и скорее утвердил, чем спросил:

— Неплохо для старухи, верно? Но сейчас Братство — не собственность Вадигоров. И никто тебе не позволит держать Орден в своих руках, пусть даже из-за заслуг предков. Как только ты получишь законные права на престол — ты станешь врагом для всех братьев! Я не пугаю тебя, Философ, лишь предупреждаю. Каждый правитель для нашего ордена — изначально враг.

Вот это был поворот! Сам Мастер додумался до этого, или опасные разговоры уже шли в сердцевине Братства? Если так — мне стоит заранее побеспокоиться о своей шкуре. Не стать бы дичью и для Магвана, и для Претендентов, и для Братства! Получится такая охота, что спастись, вероятно, не удастся. Опасения небеспочвенны. Амалея использовала Братство для моей пользы, надеясь, что вместе с властью в Одеме ко мне перейдет и власть над Серым Братством. Наивная старуха! Преподнесла сюрприз, называется! Разве такого шага ждут от меня? Если Егерь и высшие чины предугадывали, что последует за восстановлением моего статуса — то почему помогали? Из союзников легко превратиться во врагов. Неужели прогадали? Я бы посмеялся, если не было так грустно.

— А как думаешь ты? — я все же решился спросить Мастера. — Взять свое законное и продолжать жить по законам Братства, или остаться нищим воином?

— Еще никто, достигнув власти, не придерживался строгих устоев! — засмеялся Мастер. — Чушь, конечно! Извини.

Он тяжело перевернулся с боку на бок.

— Ты должен сделать выбор меж двух огней. Опасный, надо сказать, выбор. Но Братство никогда не ударит ножом в спину.

— А Егерь что-нибудь говорил по этому поводу?

— Егерь вообще мало что говорит. Все в себе, все в голове держит. Кто его поймет…

Мастер неожиданно замолчал, вглядываясь в темноту зинзана, потом тихо рявкнул:

— Барсук!

— Что? — сонно пробормотал Барсук. Жара с наступлением темноты чуть спала, что принесло облегчение.

— Ты все слышал?

— Нет. Но я понял, что вы птицы высокого полета. Садихан еще не сообразил, кого получил в свои руки, — Барсук, чтобы не напрягать голос, пополз через чьи-то ноги. Кто-то вполголоса выругался.

— Знаешь, куда нас могут отправить?

— В Шаураф, я думаю. Там много серебряных копей. Это лучшее. А худшее еще не исчерпано. Я не горю желанием попадать туда. Мы держали путь в Гужан, так? Вот и надо туда идти.

— Легко сказать, — присоединился к нашему разговору Башар. — С нашими желаниями еще не считались. Так вот просто отпустят и дадут спокойно дойти до Гужана.

— Эх, нет среди нас мага! — вздохнул Худоба. — Вылезли бы из этого ящика и устроили бы заварушку.

— Устроишь тут! — хмыкнул Башар. — Возле каждого костра кто-нибудь да и бодрствует. У нас нет шансов проникнуть к лошадям и незаметно исчезнуть! Даже если попытка удастся — догонят. Значит, нужно сделать так, чтобы нам дали уйти.

Мысль была правильной. Но для ее осуществления требовалось захватить в заложники самого Садихана. А вот это было совсем нереально в нашем положении.

— Не по зубам работенка? — Мастер оживился, настроение его поднялось.

Я молчал. Авантюра требовала размышлений, и не скоропалительных, как того хотелось Мастеру. Мой напарник никогда не отличался кротостью, и жажда крови пересиливала разумные доводы и элементарную осторожность. Он был воспитан в духе Ордена; высшая цель оправдывала любые жертвы. Только вот где она, высшая цель? К ней стремятся много лет, а ведь никто толком сказать не может, когда же окончится поход.

— Что молчишь, брат? — Мастер обратил внимание на мою персону, тихо сидящую в стороне от бурных обсуждений плана побега. — Не хочешь бежать? А ведь может получиться…

— И что ты придумал?

— Для осуществления плана нужно хотя бы одно: чтобы стражник засунул свою голову вовнутрь.

— И как? — скептицизм так и выпирал наружу.

— Барсук, ты умеешь говорить по-нисайски? — кажется, у Мастера и в самом деле зрел план.

— Не обольщайтесь, друзья. Мои познания — позор языку и голове, — Барсук занялся самобичеванием, хотя мы-то знали, что нисайский он знал очень даже и неплохо. — Я ведь два года жил там. Вот и научился, вернее, пришлось научиться. Что ты задумал, Мастер?

— Скажи стражнику, что у нас умер человек. И его нужно как можно скорее убрать отсюда.

— Думаешь, поверит? — первым свою недоверчивость проявил Барсук.