Андрей Мороз - Рассвет

— Эта красивая юная леди и пацан — двоих взросляков сделали? — недоверчиво смотрит на мой молодняк, хитрый Зимний, сьезжая с не очень приятной темы — Ну, вы ребята — просто монстры какие-то!

Наивные «монстры» — ведутся на детскую разводку и польщенно млеют. Я отмахиваюсь.

— Их здорово расслабило численное превосходство. Да и вообще все они — обычное лошье. Без опыта и хоть какой-то базы. А вот этого их центрового, — киваю на тело Максима. — тупо подвела шаблонность мышления. Обычное дело впрочем. Когда у тебя на боку болтается сабля — первым делом рука сама потянется к ней, проигнорив иные варианты. Вот и он стал жертвой своих стандартных реакций.

— И все равно — вы дико резкие ребята, — все не унимается Валера, — кстати, Егор, не будешь против, — он вздергивает крутой подбородок вверх, где его мальчуганы уже готовы обнулить, так и не сбежавшего часового.

Снова отмахиваюсь и отворачиваюсь к лежащему в отключке телу со вспоротым пахом.

А где сынок-то твой? Похоже, что наследник, не такой дурак как батька — сделал «по-ноге». Хватило у малька умишка и резвости, чтобы смыться вовремя. Ну и красавчик — может и выживет.

Быстро кончаю «вишней» в сердце — к своему счастью, так и не пришедшего в сознание носатого невзрачного мужичка с крепко испитым ханыжистым лицом.

Ну, где там уже Валентин с моей Амазонкой?

Что? Как здесь оказался Шептун и Зимний с бойцами? Ну, Сергуня же не мог знать, что в результате «битвы при автопарке» — отряд Зимнего увеличится, более чем втрое. Уходило их восемь, а вернулось тридцать. Валера изменил свои первоначальные намерения и с «испытательнм сроком» принял на службу не пять-шесть бойцов, а почти всех жаждущих влиться в ряды. Конечно, к месту дислокации пока прибыло ровно столько же — сколько и уходило. А один из Валериных бойцов, с расстояния напоминающий Шептуна — с перебинтованной головой и исполнял сейчас на крыше роль Валентина. На тот случай, если сам Сережа наблюдать за «замком» вознамерится.

Отряд Зимнего отделился по пути домой и дворами двинулся к району, представлявшемуся наиболее вероятным для встречи и обмена. Ну а Шептун связь обеспечивал и рвался даму сердца вызволять. Вот так.

Устал я что-то сегодня — домой пора. Вон и Ольга уже на крыльце показалась. Плывет — лебедь белая!

Следом за ней из широкого дверного проема появляются глазищи Сони. Почти белые — еще не отошедшие от пережитого испуга. Прямо, глаза лемура! Круглые как блюдца и не моргают. Бледные до синевы губы в нитку и дерганые движения робота с барахлящей электропроводкой. Тяжелым отходняком дамочку накрыло! Видать — крепко испугалась. Бывает. После иного боя — еще и не такое бывает. А по сообщениям моего отважного партнера — пребывая в заложницах, мышица — медработник вроде нормально держалась. Даже без истерик. Ничего, сейчас до дома доберемся — накатит хорошенько, выспится, да и отойдет. Шептун растормошит. Аниматор — затейник.

— Ну, привет, партнер.

— Сам такой!

И залипаем.

С судорожной силой не умеющих плавать, вцепившись в другого, как в спасательный круг, стоим посреди грязного, замусоренного свежими кадаврами, пятака асфальта. Будто на палубе тонущего корабля. Голимое "Би два"! "Нам с тобой достался на двоих парашют". Переводим дыхание и ждем пока хоть немного успокоятся прыгающие сердца и стихнет бешеный бой неистово африканских там-тамов в висках. Все так же неумолимо пахнет весной и сырой штукатуркой. Ну и кровищщей. Никуда без неё.

Как там у Ремарка, кажется было? Что-то вроде: «Нас подарили друг другу в самое подходящее время… у нас было слишком много прошлого и совершенно никакого будущего».

Как-то так вроде. Только в нашей ситуации — с точностью наоборот. Хочется верить в это, во всяком случае.

Нда, и все-таки это она. Сука — любовь! Это ведь не про того, кто тебя возбуждает и кого ты сейчас хочешь, а про того за кого боишься…

Суровые Валерины янычары приводят так и не решившегося вступить в схватку и неудачно попытавшегося свалить Сергея. Останавливаются в десятке шагов. Дают нам с Ольгой еще пару мгновений — «на выдохнуть». Ох и деликатный же душегуб, нынче пошел, однако!

— Ты где так извазюкался весь? Да еще и в кровищу вляпаться умудрился! Её же — хрен ототрешь! Тебя даже на секунду никуда одного отпускать нельзя! — сварливо воркует мне на ухо суровая Валькирия.

— Да, знаешь — у нас тут как-то очень неожиданно конфликт возник. С нехорошими пацанами из чужого двора. За любимую куклу. Отобрать хотели, представляешь? Такие хулиганы!

— Вечно ты везде свой нос суешь. Поросенок! А стирать мне, между прочим. Об этом ты подумал?

— Ну, так свинья грязи завсегда найдет. Прости, мамочка! — покаянно пожимаю плечами. — Я больше не буду.

— Я тебе — «не буду»! Ничего, дома я тебе устрою! — многозначительно обещает девочка — самурай, трансформируюясь в гейшу — тян.

Вот и поговорили.

… - Чего, хотел начать все с начала? С более выигрышной позиции? Фигурой повесомее и без балласта? Или придавленные комплексы взыграли?

Пожимает плечами. В глазах усталое безразличие уже приговоренного.

Не с того начал. И не с теми. И вообще, Серый — не твое это было. Чтобы сейчас заиметь вес и стать ферзем, как минимум нужно внутри себя — быть хотя бы слоном или ладьей. На самом деле! Да даже пешкой, но дерзкой и рисковой! Так как раньше — исполнять роль крутыша, не являясь им внутри — теперь уже не прокатит. Впрочем, тебе не понять. Да и ни к чему уже все эти проповеди… Если интересно — на твоей бывшей семье, случившееся не отразится.

И с чего это, собственно, меня на анализ мотивов покойного и поучительные поминальные речи потянуло? Зачем? За Ольгу видно сильно переживал. Вот и перенервничал. Не иначе. А теперь поносом словестным исхожу. Мечу бисер…

— Ну что? Помститься нет потребности? — кивая на бывшего соплеменника, негромко проясняю позицию Амазонки. — Ну и правильно.

Переглядываемся с союзником.

«Сам?» — спрашивает Зимний одними глазами.

Морщусь. Самому тоже не хочется. Хоть и гнилое нутро было у усопшего, но мне все же с его бывшей женщиной и падчерицами — каждый день взглядами пересекаться. И нет большого желания: то рассеяно, то задумчиво — свой в сторону отводить.

Зимний меня понял. Его нож внезапно и молниеносно входит между ключиц приговоренного. Сереня даже инстинктивно отшатнуться не успевает.

Ноги подламываются, тело быстро оседает к земле и пару раз конвульсивно скребанув по загаженному асфальту грязными руками затихает…

Затаив в душе надежду — жду… Недолго. Похоже это все! Конец истории. Никаких плюшек на сей раз не обламывается! Печально, но наверное — вполне справедливо. Ничего эпичного я не совершил. А то, что свою женщину от шакалов отбил — так это и есть моя награда. Все живы и вполне себе здоровы. Домой пора! Устал.