Андрей Крюков - Дело всей смерти [litres]

– Спасти детей. А для этого все средства хороши, согласна? Ты ведь об этом меня просишь: спасти детей?

– Об этом! Спасите моих детей – ваших внуков!

– В этом деле нам не обойтись без Зацепина. Он нам нужен. К нему надо подобрать ключик. Таким ключиком можешь стать ты. Старая любовь сделает его покладистым. Я нажму на эту кнопку, если не сработают другие! – Голос Неелова торжествовал: академик был в восторге от задуманной комбинации.

Женщина вторила ему:

– Я стану ключиком, кнопкой, чем скажете. Я готова на все ради детей!

Так, через сутки после этого разговора, Неелова – ясновидящая Вера – оказалась в «гостинице» Новогатинского монастыря, в мужском ее крыле, куда доступ женщинам был запрещен.

Как вы сюда проникли? Женщинам здесь быть не полагается, – сказал отец Алексий, чтобы что-то сказать.

– А я прошла, как мужчина. Вместе с другими, – ответила Вера Неелова. Она сняла куртку и бросила на кровать. На ней была зеленая блузка с короткими рукавами и глубоким вырезом на груди, черные широкие брюки.

– И вас не остановили? Безобразие.

Отец Алексий говорил машинально. Он во все глаза смотрел на женщину, узнавая и не узнавая.

– А разве подружки не навещают тайно бедных монашков? Взятки сторожам не суют на воротах? Или вы сбрасываете легкомысленным дщерям веревочные лестницы? Как романтично! Признавайся. – Она оставила игривый тон и продолжала: – Да, Алексей, да. Это я, Вера. Что, не похожа? Ну, не пугай меня. Неужели я так постарела? И не выкай мне, пожалуйста!

Отец Алексий опустился на соседнюю кровать: еще одно потрясение этого сумасшедшего дня лишило его остатков сил.

– Нет, Вера, ты не постарела. Изменилась, да. Другая, новая.

– Красивая?

– Мне не по чину говорить комплименты.

– Ты вспоминал меня?

– Вспоминал.

– Часто?

– Непозволительно часто.

– А ты тоже другой. Такой значительный, строгий. Ты похож на толстовского отца Сергия. Отец Алексий, надо же! Но ты не будешь рубить пальцы из-за того, что в твоей келье женщина?

– Не буду, – ответил отец Алексий серьезно, долгим взглядом вбирая в себя Веру. В ней многое было неожиданно для него – округлившееся, утратившее юношескую тонкость черт, подтянутое, ухоженное лицо, длинные пышные черные волосы, которые раньше были светло-русые, стройная белая шея, красивые, набравшие соблазнительную полноту руки.

Женщина не могла скрыть удовольствия. Взгляд Зацепина был красноречивее слов. В этом взгляде она прочитала, что он не забыл ее, что она по-прежнему интересна ему, что он жалеет о годах, проведенных в разлуке, и о том, что променял ее на монашескую рясу.

Она встала, повернувшись так, чтобы на фоне окна обрисовалась ее стройная фигура – результат регулярных самоистязаний в фитнес-клубе – с узкой талией и высокой грудью. Вера была очень моложава и хороша даже в мешковатых мужских брюках, надетых для маскировки, и растоптанных кроссовках. Она приблизилась к Зацепину. Нежно пригладила его растрепанные волосы, и отец Алексий с трепетом ощутил забытую сладость женской ласки.

– Не болит голова? Все совсем зажило?

– Бог помог.

– У тебя ворот разорван. И ссадина на лице.

– Это твои дружки постарались. Неелов и компания. Они меня приговорили. Ты с ними заодно? Почему?

Вера двумя ладонями мягко охватила его голову, заглянула в глаза.

– Неелов – мой свекор.

– Вот как! Его сын – твой муж. Фантастика! А кто он?

Вера пожала плечами.

– Кандидат наук, физик.

– Ты с ним счастлива?

– Нет.

– Почему?

Вера несильно оттолкнула голову Зацепина.

– Догадайся. Ты не оставил мне выбора, когда упек себя в монастырь.

Ее голос прервался. Она отвернулась к окну.

Зацепин поднял руку, чтобы успокоить Веру. Он тронул шелк зеленой кофточки, ощутив под материей уступчивую упругость тела, провел по дуге бедра. Прикосновение к женщине было таким волнующим, откликнулось в нем таким острым переживанием, что он отдернул руку, как от горячего.

– У тебя есть дети?

– Двое. Их похитили. Дмитрий Дмитриевич говорил? Их хотят убить. – Вера снова смотрела на него, теперь с тоской и мукой.

– Ах, ну конечно! – Зацепин хлопнул себя по лбу. – Выходит, он рассказывал о твоих детях? Какое злодейство! Неужели нельзя ничем помочь, ничего сделать?

– Тебе нужно сделать то, о чем просит Дмитрий Дмитриевич.

– Иначе выражаясь, принять смерть? – уточнил Зацепин. – Ты приехала уговаривать меня умереть?

– Нет, что ты! – Вера села на кровать рядом с Зацепиным. – Он разрешил мне проститься с тобой.

– Но я не думаю умирать! Я собираюсь улизнуть через окно. Не очень солидно для батюшки, но для оперуполномоченного, кем я когда-то был, – в самый раз. Ты мне поможешь, Вера?

Женщина отвела глаза.

– Бесполезно, милый. За дверью и под окном люди Дмитрия Дмитриевича. Эти… из «Красной гвоздики». Им нужны предсказания будущего. А предсказания Неелов может получить только с неба. Когда ты сделаешь это возможным. Предсказаниями Неелов расплатится и с «Гвоздикой», и с похитителями за освобождение детей.

– Предсказания будущего! – Зацепин повернулся к женщине, взял ее за плечи. – Это так дико звучит, Вера! Я не могу привыкнуть.

– Мы, Нееловы, давно торгуем будущим, – с горькой усмешкой ответила Вера. – Такая у нас фамильная коммерция.

Она порывисто обняла Зацепина, привлекла его голову к себе на грудь, окунув в запах духов, и у мужчины спутались мысли.

Касаясь горячими губами его губ, Вера пылко шептала:

– Алеша! Солнце мое! Спаси моих детей! Подумай, ведь это могли быть наши дети. Дай мне слово, что пойдешь на все ради них. На все! Дай слово! – Она просунула руку в разодранный до пояса подрясник и стала торопливо гладить грудь монаха.

Он вздрогнул, попытался поймать ее руку.

– Не надо, Вера. Ты же понимаешь…

Вера рассердилась.

– Не смей заикаться про свои дурацкие обеты! Ты отнял у меня любовь, жизнь! Подари мне несколько минут. Давай хоть ненадолго забудем весь этот кошмар. Ты помнишь наше Ясенево?..

Она перехватила руку Зацепина и сунула себе под блузку к часто бьющемуся сердцу. С треском разделила молнию на своих брюках. Настойчиво потянула вверх подрясник, открывая ноги Зацепина. Обоим на мгновение стало смешно: женщина «лезет под юбку» мужчине.

– Тебе неудобно. Приляг… – Она уже вся была на кровати, стряхивала с ног кроссовки и увлекала на себя Зацепина. – Вот так, вот так…

Зацепин увидел на белом квадрате подушки ее лицо, малахит широко распахнутых манящих глаз и разрешил себе забыть, что он монах…

Потом Вера, чувствуя на себе нежный взгляд Зацепина, собирала с пола одежду, обувь. Один кроссовок извлекла из-под соседней кровати. Зацепин тоже натянул брюки и заправил в них рубашку.