Артем Каменистый - Сердце Мира

– Пора! – крикнул Робин, опустил забрало и взялся за пику.

Послушный Ромфаниум с места взял в галоп, полсотни рыцарей вытянулись клином, за ними неслось стадо неоседланных единорогов. Неподалеку такой же отряд возглавлял Мавр, они намеревались взять войско дикарей в клещи. Снизу, от берега озера их не видели, пока грохочущая лавина не вынеслась из-за гребня холма. К тому времени вытянутый строй пехоты изогнулся в нескольких местах, не выдержав страшного давления, на угрожающих участках уже рубились рейнджеры, оставившие луки. Хафиды были поглощены боем и появление новых персонажей заметили не сразу. А зря!

Ромфаниум опустил голову и выставил рог. Робин на выдохе ударил пикой, тут же ее лишившись – длинное обоюдоострое лезвие пробило дикаря насквозь и остановилось в животе следующего. Вытащить засевшее оружие на полном скаку не было ни малейшей возможности. Вождь выхватил длинный меч, успел ударить несколько раз, недоуменно огляделся – впереди больше никого не было. Бронированный клин легко пронзил толпу врагов, как раскаленный нож проходит через кусок масла, неоседланные единороги втоптали в землю тех, кто чудом уцелел под ударом рыцарей.

Сбоку мелькнул авангард второго отряда. Робин яростно замахал рукой, приказывая Мавру разворачиваться. Сам пошел вверх, забирая наискосок, чтобы не сталкиваться с тылом вражеской орды. Он хотел поднять отряд выше по склону, чтобы вновь ударить на полном скаку, остановить разогнавшегося единорога может только крепкая стена.

Однако хафиды не дали времени завершить тактический маневр. Их хваленая храбрость все же имела свои пределы. После молниеносной атаки волшебной конницы потери были столь чудовищны, что уцелевшие, наконец, окончательно уяснили – им здесь не рады. Самые безрассудные все еще бросались на копья пехоты, но большинство шустро поспешило к лодкам. Робин немедленно остановился, замахал руками своим бойцам, призывая их обойти его, выстроив клин заново.

Когда он, наконец, скомандовал атаку, бегство врагов приняло повальный характер. Побросав неудобные копья, за отступавшими мчались велиты, рубили их в спины, тяжелые кнехты безнадежно отстали, но спешили изо всех сил. Кривой, поспешно выстроенный клин, подминая под себя улепетывающих хафидов, доскокал до подножия холма, где на пляже кишело большинство уцелевших противников. Разогнавшийся Ромфаниум не смог вовремя затормозить и, опасаясь падения, прыгнул вперед. Робин даже удивился, когда копыта простучали по дереву, внизу блеснули обезумевшие глаза, перепуганные дикари бросили весла и резво попрыгали за борт. Им наверняка нечасто приходилось видеть, чтобы их лодку столь непринужденно посещали скачущие всадники. Не сумев остановиться и здесь, Ромфаниум, покидая посудину, неловко зацепился передним копытом и завалился вперед. Робин испытал короткое ощущение свободного полета и матерящимся метеоритом рухнул в воду.

К счастью, здесь было совсем не глубоко, далеко от берега они не удалились. Нащупав дно, вождь встал – вода была почти по грудь. Рядом отчаянно бился единорог: поднявшись, он взмахнул головой и отогнал излишне прыткого вражеского пловца.

– Ромфаниум, ты цел?

– Да, Робин!

– Выбирайся на берег!

– Только с тобой, поспеши, бой еще не закончен!

Робин подскочил к единорогу, схватился за луку седла, прыгнул, преодолевая сопротивление воды. Оказавшись в седле, он выхватил секиру – меч был потерян при падении, найти его быстро не удастся, а время не ждет. На берегу и песчаном мелководье продолжалось сражение, правда, скорее это можно было назвать бойней. Хафиды больше не помышляли о сопротивлении, они поспешно спихивали лодки, торопились удалиться подальше. Самые отчаянные бросали оружие и уходили вплавь, догоняя удалявшиеся челноки. Подоспевшие кнехты довершили разгром противника. Армия Ноттингема уже потеряла всякое подобие строя, в беспорядочной толпе смешались все рода войск, бойцы работали, не покладая окровавленных мечей, повсюду возбужденно метались единороги-одиночки, выискивая добычу для своих рогов и копыт.

Ушло менее сотни лодок, их любезно провожали рейнджеры, спеша опустошить вслед свои колчаны. Со стороны устья Стайры показалась галера, бедным хафидом покоя не будет еще долго, ветер был благоприятным, и на корабле ставили паруса, медлительным лодкам не удастся уйти от погони. Робин поспешно собрал пару десятков рейнджеров, приказал им садиться в лодки и плыть навстречу судну, к нему же направил десяток кнехтов.

Галера преследовала врагов до самой темноты, расстреляв все снаряды и запасы стрел. В ночи смогло скрыться не более трех десятков лодок, за всю историю своего существования дикари не знали подобного разгрома. Осиротело большинство хижин, племена Девяти Болот остались почти беззащитными. Если их не истребят враги, то очень нескоро они станут думать о новых нападениях. К чести хафидов, они были все же по-своему доблестными воинами, никто так и не попросил пощады. На глазах потрясенных ноттингемцев израненные воины со смехом перерезали себе горло специальным ритуальным ножом из блестящего черного обсидиана, спеша при этом выкрикнуть врагам последние проклятия. В плен не сдался ни один.

– Ахмед, тебе еще не надоело? – поинтересовалась Анита.

– Скучно! – вздохнул джигит и вновь метнул кинжал в толстое дерево.

Этому занятию он предавался вот уже более часа. Постоянное мелькание клинка здорово надоело девушке. Неподалеку, в тени раскидистого дерева, тихо сидела Сата. Скрестив перед собой поджатые ноги, она не шевелилась уже около двух часов. Волшебница медитировала, стараясь развить свои невероятные способности. Помимо Ахмеда и Аниты, ее охраняла парочка единорогов, сказочные животные паслись с другой стороны, никто не пройдет через этот заслон незамеченным, да и место было не опасным, до городских стен рукой подать.

– Горец, полежи спокойно, бедное дерево скоро свалится!

– Ничего, тут их еще много!

– Все равно!

– Вах! Тибе жалко? Вон, целый лес, зачем жалеть?

– Я жалею свои нервы, этот стук уже просто достал!

– Когда такой красивый дэвушка сердится, то становится совсем некрасивый!

– Перед кем здесь красоваться? Ой! А это еще кто?

Со стороны леса показалась одинокая телега, увлекаемая полудохлым быком. На ней восседали четверо крестьян. Ахмед нахмурился, поднял свою чудовищную секиру, вскинул ее на плечо. Изс этого положения он мог в долю секунды произвести арифметическое действие под названием деление для любого желающего. Анита подхватила лук, встала рядом. В подобных случаях переговоры всегда вела она. Грозная речь страшного гиганта вызывала у крестьян приступы недержания кала, поэтому Ахмед скромно предпочитал отмалчиваться.