Александр Бушков - Чудовища в янтаре-2. Улица моя тесна

За спином раздалось удивленное ойканье. Сварог обернулся без всякой поспешности. В дверях стояла Вердиана в небрежно запахнутом халате, круглыми от удивления сонными глазами взирала на морского монстра. Спохватилась:

— Я вам не мешаю?

— Нисколечко, — сказал Сварог. — Я уже закончил…

Он послал сигнал отбоя и выключил экран.

— Что это? — изумленно спросила Вердиана.

— В принципе, ничего интересного, — сказал Сварог. — Морская тварь. Они иногда вылезают на берег, но их быстренько утихомиривают…

— Мерзость какая…

— Да уж. Не обаяшка…

— Хорошо, мы живем не на морском берегу. У отца в библиотеке есть книга про морских чудовищ, там много ужасов описано…

— Мне-то показалось, ты спишь без задних ног…

Вердиана подошла, уселась на широкий мягкий подлокотник его кресла, обняла за шею, прижалась щекой к щеке. В ее голосе прозвучали нотки легкого испуга:

— Страшный сон приснился. Словно вы сели на коня — и я откуда-то знаю, что уезжаете навсегда, что мы никогда больше не увидимся. Вы ехали шагом, я бежала за конем, но никак не могла вас догнать. Стало так страшно, что я проснулась — а вас и в самом деле рядом нет. Сначала не поняла, кошмар это продолжается, или явь, но потом увидела вашу одежду, свет в кабинете…

— Глупости, — сказал Сварог, обняв ее за талию. — Вот кстати, чей это был кабинет?

— Дедушки моего… покойного супруга. Он был, говорили, заядлый книжник, что-то писал и сам для университетского журнала, насчет истории. Тут было еще много старинных документов, но после его смерти согласно завещанию отдали университету. С тех пор здесь мало кто бывал, только пыль слуги вытирали…

— Понятно, — сказал Сварог. — Иди ложись, я сейчас приду. И не бери в голову всякие глупости, я никуда не собираюсь уезжать навсегда. И видеться мы будем изредка, слово короля…

Она сговорчиво встала и вышла. Сварог встал у застекленных дверок книжного шкафа, прочитал несколько названий, потускневшей золотой краской вытесненных на толстых кожаных корешках. Они ему ровным счетом ничего не говорили: «Полная история Урканлайского мятежа», «История торгового флота Брандара», «Подробные сведения о заговоре Черари», «Курьезы и анекдоты из жизни Прогератского двора, как печальные, так и веселые». И тому подобное — совершенно незнакомые имена и названия. Быть может, поручить мэтру Анраху осмотреть книги? Порой в библиотеках книжников прошлого попадаются крайне полезные уникумы. Впрочем, будь здесь уникумы, старый книжник и их бы завещал университету, как сделал со старинными бумагами. Подождет, сейчас есть дела поважнее…

Он забрал со стола «портсигар», погасил лампу и пошел в спальню, где Вердиана, уже не обремененная халатом, лежала поверх алого покрывала и улыбалась ему.

Он спал в эту ночь мало, но чувствовал себя бодрым — видимо, оттого, что нервы были на взводе…

Этой части дворца Сварог не знал совершенно — он вообще знал Келл Инир плохо, места, где он здесь бывал, заняли едва-едва, если прикинуть, десятую часть громадной системы из нескольких зданий. В силу своих постов он располагал подробнейшим планом дворца — но это чуточку не то…

Он в раззолоченном мундире камергера стоял у перил высокой галереи, протянувшейся вокруг огромного зала, смотрел сверху на «народных избранников», один за другим степенно выходивших из соседнего зала, где происходила жеребьевка. Еще одна старинная традиция, во многом напоминавшая жеребьевку перед схватками за королевскую корону в Сегуре. Все триста мест (десять рядов по тридцать кресел) пронумерованы, и кресла и ряды в точности как в кинотеатрах на Земле. «Народные избранники» вынимали золотые номерки из огромной низкой бочки (гораздо более роскошного вида, чем довольно простецкая бочка на турнире в Сегуре), которую время от времени изрядно встряхивал специальный механизм, чтобы в очередной раз перемешать номерки. Что называется — демократия на марше: никто не должен обладать какими-то особыми привилегиями, все равны и места занимаете исключительно по воле жребия. Вот и получалось, что какой-нибудь седовласый герцог, весьма авторитетный в светском обществе, оказывался в последнем ряду, а человек без всяких заслуг, постов и должностей, считавшийся «молокососом», — в первом. Что до этой традиции, Сварогу с Канцлером она была только на руку — заговорщики лишены возможности посадить своих людей в первом ряду. А игры пошли серьезные: арка, через которую проходили избранники, была оборудована детекторами, отметившими наличие оружия у семи человек. К величайшему сожалению, те же традиции не позволяли немедленно их обыскать, взять за шкирку и вдумчиво расспросить, зачем им понадобилось на Агоре оружие под полой, — вот тут старые императоры что-то недосмотрели. Правда, до они пор не бывало, чтобы кто-то из Агоры стрелял в монарха — но зачем-то же им оружие понадобилось?

Облокотившись на вычурные перила, он смотрел на «депутатов», коротавших пока что время в степенных беседах. Иные кучки состояли человек из десяти, а то и дюжины. Ничего непонятного: главы «оппозиционной фракции» давали последние инструкции рядовым… Все, и мужчины, и женщины, щеголяли в традиционных одеяниях Агоры — лазурно-синих тогах с широкой золотой каймой. Женщин оказалось примерно раз в десять раз меньше, чем мужчин — впрочем, это Сварог определил гораздо раньше, когда получил полный список избранников. Женщины здесь формально вот уже около трех тысяч лет были совершенно равноправны с мужчинами (а до того были в правах несколько ущемлены), но и тут действовала очередная старинная традиция, члены Золотых Собраний выдвигали в первую очередь мужчин и голосовали в основном за мужчин. Что женщин отнюдь не радовало — и многих делало невольными сторонницами «партии власти», то бишь Яны, Канцлера и Сварога. Точно так же невольными союзниками стала изрядная часть молодежи — по той же неписаной традиции в члены Агоры никогда не попадали люди моложе четырехсот (по земным меркам — сорока), какие бы заслуги перед Империей они ни имели, какие бы посты ни занимали. Выдвигать их кандидатуры не возбранялось — но их всегда проваливали. Как провалили Каниллу и Элкона — правда, мать Каниллы, баллотировавшаяся в другой Золотой Сотне, в члены Агоры как раз попала, в своей Сотне ее крепко уважали…

Время от времени к нему или стоявшему рядом в той же позе Канцлеру подходили неприметные (но одетые придворными) люди и докладывали о новостях — не особенно и важных. И не только неприметные — подошел маркиз Оклер в парадной адмиральской форме, явно не настроенный на пустую светскую болтовню. Сказал негромко: