Екатерина Скорова - Отражение [СИ]

Тем временем Петр Иванович жестом пригласил меня присесть и демонстративно поставил на стол армянский коньяк. Пара бокалов под шампанское и гроздь винограда дополнили натюрморт.

— Вызывали? — я прибегла к единственно возможной в данном случае тактике: прикинулась дурой.

— Конечно, — ответил Петруша, прикрыл дверцу шкафа и уселся на соседний стул.

— Что-то срочное? У меня просто есть важное дело, которое не хотелось бы откладывать на завтра.

— Какое? — шеф поставил локоть на стол и подпер щеку кулаком, сканируя меня хитрым взглядом.

— Мне надо срочно обновить гардероб. — Почему не соврала? Можно было наговорить, что угодно, в том числе сказать про больного жениха — и тем избавиться от лишних объяснений и обозначить статус занятой девушки. А я вместо этого леплю правду матку!

— Понимаю… Ты так изменилась за последнее время.

Петр Иванович без лишний вопросов и предложений откупоривал коньяк.

— Не хотелось бы ходить по магазинам поздно вечером, — промямлила я, с тоской наблюдая, как он разливал алкоголь по фужерам.

— Понимаю… Но ты же сегодня на такси едешь? — шеф лукаво подмигнул, протягивая бокал.

— Нет, на автобусе.

Я взяла предложенный бокал. А что еще оставалось делать? Во-первых, он пока ничего не такого не предложил, во-вторых, решительность опять пропала. И куда только подевалась моя вторая натура? Вот когда надо быть решительной и жесткой, а она дрыхла где-то на дне подсознания в самый неподходящий момент. Вот, когда не надо — она тут как тут!

— На такси, на такси… — рассмеялся Петр Иванович и отпил коньяка из второго фужера. — Я оплачу. И насчет гардероба тоже не беспокойся. Все расходы возьму на себя. Вот, кстати, платиновая карта нашего банка. — Он протянул мне карточку, которой у нас обладали только двое счастливцев — сам генеральный и Ирина Александровна во времена ее кардинальства. — Трать, на что пожелаешь, но сильно тоже не увлекайся, учитывай ошибки предыдущих обладательниц.

Шеф протянул подарок, но я не спешила хватать его и кидаться ему на шею с благодарностями и поцелуями. С радостью ощутила, что в груди снова заходила чужая гордыня. Собираясь с духом, отхлебнула коньяка и, чеканя каждое слово, сказала.

— Петр Иванович, я такие подарки от вас брать не буду.

— Почему же?

Глаза генерального вмиг утратили смешливость. Теперь в них плескались колючие льдинки.

— Потому что содержать себя я не позволю никому.

— Разве дело только в этом?

— И не хочу никому давать повода претендовать на власть надо мной, — меня снова понесло, будто кто-то стегал хлыстом и подстегивал произносить одно слово за другим. — Будем откровенны: я благодарна, что вы оставили меня работать здесь и, более того, повысили. Но моя благодарность носит исключительно духовный характер. Я не хочу и не позволю припирать себя к стенке чем бы то ни было!

— Забавно. — Начальник прищурился. — Вы и впрямь изменились. Что ж, не смею больше вас задерживать.

— До свидания.

Я залпом выпила содержимое фужера и вышла из кабинета в полной уверенности, что завтра на проходной меня не пустят.

На улице быстро стемнело. Подмерзшие лужи и грязь оттаяли, чавкая и хлюпая под ногами. Злой ветер трепал распущенные волосы, за несколько дней отросшие до лопаток. После разговора с начальником на душе образовался осадок негодования. Было противно от мысли, что теперь каждый второй мужик думает, что женщину можно деньгами или шантажом затащить в постель. И пусть я не поддалась на заманчивое предложение, всё равно чувствовала себя проституткой. Или выставленной на торг рабыней.

Походы по магазинам не прибавили энтузиазма, хотя ненадолго отвлекли от дурных мыслей. А вот дома тоска с новой силой набросилась на меня, заставляя всерьез подумывать о продолжении начатой в кабинете шефа вечеринки. Только теперь — в одно лицо. Я даже не стала примерять купленные вещи и ужинать. По-быстрому покончив с банными делами, я выпила снотворное и провалилась в сон.

Слава Богу, никаких снов! — первая мысль, которая посетила под писк будильника. Я резко соскочила с кровати и чуть не повалилась обратно — в затылок словно вонзили сотню спиц. Обхватив раскалывающуюся голову руками, я побрела в ванную, надеясь избавиться от недуга с помощью прохладной воды.

Но не тут-то было! Ни душ, ни таблетка пенталгина не принесли облегчения. Более того, от них стало еще хуже. Кое-как запихнув в себя йогурт — есть совершенно не хотелось, я отправилась одеваться. Вот когда пожалела, что не удосужилась накануне разобрать покупки. Хорошо еще, что новое пальто не додумалась утащить дальше прихожей. Потратив драгоценные минуты на безрезультатные поиски нужного свитера, я плюнула на всё и убежала на работу во вчерашнем платье.

Только открыв дверь здания, где наш офис занимал третий этаж, вспомнила о вчерашнем рандеву с шефом. Головная боль скукожилась и отползла в сторону. В ожидании неизбежного увольнения сердце заколотилось тревожно и тоскливо. Я поднялась на нужный этаж и кивнула охраннику Вите на проходной.

— Здравствуйте! — он расцвел и улыбнулся от уха до уха.

Выходит, охране никаких указаний не поступало. Значит, либо Петр Иванович еще не успел оповестить охрану, либо хотел изничтожить меня лично. Что ж, хотя бы соберу вещи.

Как назло, больше никто из коллег не попадался на пути. Сони тоже на месте не оказалось — видимо, опять собирала новости в курилке. Я серой мышью проскользнула в кабинет, разделась и принялась копаться в ящиках стола. Через несколько минут раздался телефонный звонок.

— Вика? — В трубке раздался Олин голос.

— Да.

— Ты на месте? — Что за идиотский вопрос? Так и хотелось рявкнуть «Нет!» и положить трубку, но я сдержалась. Она же не виновата, что у меня сегодня никудышнее настроение.

— Конечно, а что случилось?

— Не знаю, Петр Иванович спрашивал, — протараторила Оля и положила трубку.

Ну, вот и всё. Значит, начальник придет выкидывать меня сам. Зато, хоть какая-то определенность. От этой мысли стало спокойно. Даже слишком. Какая-то депрессивная подавленность поселилась внутри, поглощая все прочие чувства и ощущения. Я, словно в трансе, принялась выгребать личные вещи из ящиков стола. Правда, оказалось их немного: копии приказов и трудового договора, хранившиеся здесь уже больше пяти лет, украшенная бисером заколка, книга «Тайна имени», которую приносила полгода назад, да так и забыла забрать домой, открытки-конверты «С Днем Рождения», подаренные коллегами за всё время работы. Надо было еще прихватить кружку. Я сгребла все свои богатства в кучу и уставилась на нее, совершенно не соображая, что творю.

В таком состоянии полной апатии меня и застала Соня. По ее полным презрения и насмешливости глазам я поняла, что она в курсе вчерашних событий. Да и как могло быть иначе? Тот же самый Витек на проходной и разболтал, что шеф уехал один и злой, а я минут на десять пораньше утопала пешком.