Линн Абби - Мироходец

— Откуда ты, парень? Только честно, хватит врать. Ты ему не брат. Ручаюсь, что и не крестьянин. Ты слишком образован для селянина.

Рат рассмеялся и рассказал другую историю:

— Однажды я прочитал, как Хатусан Слепой сбежал из осажденного города, заболтав всех рассказами о погоде. Я решил, что стоит попробовать.

— Прочитал? — хмыкнул Ассор, а Ксанча подумала, что никогда не слышала о Хатусане Слепом. — Ну, тогда ты точно не крестьянин. Я книг в глаза не видел, ну кроме Священного Писания Авохира. Я всегда слушаю, а не читаю. Тебя действительно зовут Ратип, сын Мидеа?

Ксанча наблюдала за Ратом краешком глаза и заметила, что тот вздрогнул, когда фермер произнес его имя. Хитрую ухмылку сменил пустой ничего не выражающий взгляд.

— Да, — глухо прозвучал в ответ голос Ратипа. — Мидеа, мой отец, под старость перебрался в деревню и стал фермером, хорошим фермером. Он пахал землю по спирали каждую весну и осень. Но до этого он был преподавателем философии в школе Табарна в Пинкаре, пока шратты не сожгли ее.

Если на этот раз он говорил правду, то у него были замечательное детство и любящие родители. Но этот уютный мир перевернулся вверх дном десять лет назад, когда в королевский город пришли шратты, проповедовавшие, что знания, полученные не из Священного Писания Авохира, не являются знаниями вовсе, а значит, нет нужды ни в библиотеках, ни в школах. Отец Рата был среди тех, кто обратился к Табарну с просьбой защитить школы от шайки фанатиков. И тогда сын Табарна, Катал, создал войско краснополосых. Но шратты отравили Катала, по крайней мере, так утверждали краснополосые, мстившие за его смерть. Город захлестнула волна пожаров, грабежей и насилия.

— Мы пытались скрываться. Отец отрастил бороду. Чтобы как-то прожить, мать варила варенья и продавала их на рынке. Но все было бесполезно. Шратты знали, как нас зовут. Они поймали ближайшего друга моего отца, вспороли ему живот и сожгли его вместе со всей семьей. Вскоре они пришли и к нам. Даже соседи помогали поджигать наш дом. Отец говорил, они просто боялись и были готовы поверить во что угодно. Он не винил их ни в чем, но это не остановило огонь. Нам удалось сбежать через дыру в садовой стене.

Ксанча хотела верить своему рабу. Она бывала в Пинкаре, и сейчас ей вспомнились простые дома с крошечными садиками, выходившими на узкие улочки. Девушка даже представила напуганных людей, пробирающихся вдоль домов при свете луны, хотя Рат и не сказал, убегали они днем или ночью.

Обаяние Ратипа творило чудеса. Его рассказам невозможно было не поверить.

«Мишра никогда не льстил, — писала Кайла бин-Кроог. — Он обладал даром искренности и поэтому был самым опасным человеком из всех, кого я встречала».

— Потом мы прятались у родственников матери в Авуларе, а оттуда приехали в Гам.

Ассор довольно хмыкнул, он слышал о тех местах:

— Хорошие земли для пастбища, но не подходят для посевов.

— Да и для городских мальчиков тоже, — добавил Рат. — Зато там шратты не беспокоили нас. Во всяком случае, не больше, чем остальных. Мы платили им налоги, жили по их книге и считали, что нам повезло.

Стиснув зубы, Ксанча подумала о том, что во всей вселенной не найдется такой боли, какая слышалась в голосе юноши.

— Как-то раз я повел пару овец одному человеку из соседней деревни. Овцы ему были не нужны, зато у него была дочь… — Еле заметная улыбка скользнула по губам Ратипа, а затем оно снова стало каменным. — Я ушел, а в Гам явились шратты. Когда я вернулся, все были уже мертвы: трупы лежали повсюду. Взрослым перерезали горло, а головы младенцев разбили о стены. — Голос Рата стал ровным, будто он читал скучный, всем известный текст, но отсутствие выражения лишь усиливало впечатление от его рассказа.

— Я нашел отца, мать, сестру и брата. Лучше бы я их не видел. Еще лучше — не знал бы вообще. Тогда я побежал в соседнюю деревню, но и там все было кончено. Всех, кого я знал, убили. Мне и самому хотелось умереть. Или пойти в краснополосые. Я знал дорогу в Авилар, но ночью меня поймали работорговцы.

«Одно из двух, — подумала Ксанча, когда Ратип замолчал, — либо он рассказал ужасную правду, либо у него нет ничего святого».

Однако Ассор поверил каждому его слову. Он проклинал шраттов, краснополосых и в конце концов пригласил Ксанчу и Ратипа к себе жить.

Ксанча отказалась:

— Наша семья ждет нас на юге. — Повозка катилась на запад. — Пожалуй, мы сойдем на этом перекрестке.

Ксанча и фермер одновременно посмотрели на Рата, копавшегося в тряпье и корзинах, скрывавших его оковы.

— Хорошая работа, — шепнула Ксанча, пока крестьянин заполнял одну из корзин едой.

— Он — хороший человек, — ответил юноша.

Фермер вручил им корзину с провизией, прежде чем Ксанча успела его остановить.

— Идите быстрее, — сказал Ассор, но, вспомнив о цепях Рата, сочувственно вздохнул и продолжал: — По крайней мере попытайтесь. Дороги нынче пустынны, так что неприятностей у вас не будет, луна прибывает, и ночью будет светло. Когда попадете на юг, в Стезин, найдите Корда, местного кузнеца. Скажете, что ехали со мной, Ассором, шурином его жены. Он поможет вам с цепью. Удачи вам.

Ксанча взяла корзину и, то и дело оглядываясь, пошла вперед.

— Он не поверил тебе, — проворчал Рат.

— Он не поверил нам.

— Нет, мне он поверил, потому что я сказал правду.

— Я тоже сказал правду, — возразила Ксанча.

Рат покачал головой:

— «Сказал правду»? Думаешь, я поверил, что ты мужчина? Урза, Мишра, мертвые дядюшки, выкупленные братья, дешевый маскарад… Ты паршивая обманщица, Ксанча.

Но она пропустила обвинения мимо ушей. Они шагали еще какое-то время молча, пока повозка не скрылась из виду, а затем Ксанча остановилась, поставила корзину на землю и взглянула на Рата:

— Я спасла тебя, Ратип, разве это ложь? Все, что я прошу взамен, это помочь мне с Урзой. Какое мне дело, веришь ты мне или нет, пока я доверяю тебе.

— Ты купила меня. Ты можешь заставить меня делать все, что угодно, но, клянусь, я буду сопротивляться. Вот этому можешь верить.

— Я выкупила тебя.

— Выкуп? Милосердный Авохир! Ты сказала, что я твой брат, и думаешь, Такта тебе поверила? Ты дерзкая лгунья, Ксанча. А это не то же самое, что благородная лгунья. Такта меня продала, ты меня купила. Я все еще раб и не обязан тебя любить. Я сбегу.

Ксанча вздохнула, опустив руки и театрально закатив глаза. Воспользовавшись ситуацией, Рат схватил девушку за горло и стал душить. Будь это простая драка, Ксанча свалилась бы и больше уже не встала бы. Ратип был на две головы выше и раза в два тяжелее. Но он слишком ослабел, а Ксанча родилась фирексийским тритоном. Урза говорил, что она сложена как кошка: гибкая и устойчивая, ничто не могло сбить ее с ног.