Евгений Гаглоев - Силуэт в разбитом зеркале [litres]

– Если начнется серьезная заварушка, я сам ворвусь в дом и постараюсь вас защитить. Но лучше обойтись без лишней крови. Мастер Игрушек – не тот, с кем можно враждовать…

– Ты не представляешь, что значит для меня твое согласие, – говорил по дороге Платон Евсеевич Тимофею. – Никто и никогда ничего подобного для меня не делал. И я умею быть благодарным! Только попроси, и я исполню любое твое желание.

– Сейчас я хочу только, чтобы с Серафимой все было в порядке, – ответил Тимофей, глядя, как проносятся в темноте за окном деревья.

– Ни о чем не беспокойся, – заверил его Долмацкий. – Я вас прикрою…

– Я не беспокоюсь, – стараясь придать голосу уверенности, произнес Зверев, хотя глубоко сомневался в исходе своей встречи с Мастером Игрушек.

Естественно, он боялся, хоть и старался не подавать вида. Мастер Игрушек… Платон Евсеевич рассказывал, что он очень опасен, и тем не менее отправлял к нему Тимофея. У Зверева мелькнула мысль, что, возможно, следовало захватить какое-нибудь оружие в арсенале академии. Но тогда пришлось бы объяснять Елене Федоровне слишком много всего, а времени уже не оставалось. Да и к чему ему оружие, если он сам – ходячий огнемет?

Главное, чтобы Серафима осталась цела.

– Что именно вы хотели у него украсть? – спросил Тимофей.

– Лучше тебе об этом не знать, – уклончиво ответил старик.

– Нечто типа кубков Ивана Грозного?

– Иногда люди предлагают большие деньги за темные артефакты. Мы лишь достаем нужные вещи, не задавая лишних вопросов. И это дело как раз из таких, Тимофей. Поэтому ни о чем не спрашивай, эта информация тебе сейчас не поможет.

– Так что я должен сделать? Просто войти в дом и поговорить с хозяином?

– Да. Ты попросишь его освободить Серафиму. Он опасен, но очень мудр. И не станет убивать без крайней необходимости.

– Как-то это меня нисколько не успокоило…

– Я не знаю, чего он от тебя хочет, но уверен, что старик не причинит тебе вреда.

– Мне бы вашу уверенность, – вздохнул Зверев.

Несколько минут спустя Платон остановил машину, как показалось Тимофею, прямо посреди леса и показал парню нужное направление.

– Его дом в той стороне, мимо точно не пройдешь. А я буду ждать вас здесь.

Затем он протянул Тимофею крошечную гарнитуру.

– Закрепи ее на ухе, и я буду слышать каждое ваше слово. В случае смертельной опасности я тут же узнаю об этом и ворвусь в особняк. Если Мастер Игрушек захочет войны, он ее получит…

Тимофей вставил гарнитуру в ухо, затем вышел из машины и сказал несколько фраз – старик отлично его расслышал. После этого Долмацкий пожелал Тимофею удачи.

Огромный черный силуэт старинного дома вырос перед ним минут через десять. Кое-где в окнах горел свет, двор также был освещен старыми коваными фонарями. Тимофей прошел через открытые ворота и, поднявшись по растрескавшимся каменным ступеням, постучал в массивную темную дверь. Потом несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь унять учащенное сердцебиение.

Открыли ему достаточно быстро. На пороге стояла невысокая фигура в длинном темно-сером балахоне с глубоким капюшоном, так что лица не было видно.

– Меня зовут Тимофей Зверев, – представился парень. – Хозяин дома ждет меня.

Фигура в капюшоне молча кивнула и, посторонившись, жестом пригласила его войти. Тимофей с опаской переступил порог, и дверь тяжело захлопнулась за его спиной.

Следом за странным человеком Зверев прошел по длинному темному коридору, поднялся по широкой лестнице с резными перилами и оказался в просторном зале, освещенном множеством свечей. У стены в огромном камине ярко полыхал огонь. Его отражение плясало на полированной поверхности обеденного стола, стоящего в центре помещения. На стенах повсюду висели старинные портреты. Изображенные на них люди, казалось, пристально следили за каждым движением Зверева.

Стол был богато сервирован к ужину, но вокруг него стояло всего три кресла. В одном из них сидела бледная, заплаканная Серафима, испуганно глядя на того, кто сидел напротив нее. Руки и ноги девушки были привязаны к подлокотникам и ножкам кресла, рот заклеен полосой черного скотча. Когда появился Тимофей, она уставилась на него чуть ли не с ужасом.

– А вот и наш гость, – хрипло заклокотал Мастер Игрушек. – Входи, Тимофей Зверев. Надеюсь, ты разделишь с нами эту скромную трапезу.

Тимофей увидел перед собой огромную бесформенную фигуру, закутанную в длинный халат из тяжелого красного бархата. Мастер Игрушек весил, должно быть, килограммов сто пятьдесят, не меньше. Он резал жареную курицу, лежащую перед ним на фарфоровой тарелке, и быстро отправлял куски в рот. Толстые руки с пухлыми пальцами, унизанными золотыми перстнями, ловко управлялись с ножом и вилкой.

– Добрый вечер… – Тимофей с опаской приблизился к свободному креслу и тут увидел лицо толстяка. И вздрогнул от ужаса и отвращения.

Мастер Игрушек был абсолютно лыс. Его голова напоминала раздувшуюся печеную картофелину. А может быть, кожаный мяч, сшитый из множества неровных лоскутов. Морщинистую, покрытую пигментными пятнами лысину избороздили многочисленные грубые швы. Такие же неровные швы покрывали и уродливое лицо, и толстую шею, и кисти рук с разнокалиберными, будто бы отрезанными у разных людей пальцами. Левая бровь Мастера Игрушек была рыжей, правая – каштановой. Один глаз – зеленый, другой – черный, как кусочек угля.

Тимофею вдруг показалось, что перед ним сидит кукла, наспех сшитая из сотен кусков других кукол. Он понял, что никогда в жизни не забудет этот ужас.

– Вижу, мой внешний вид тебя слегка обеспокоил. – Мастер Игрушек хрипло усмехнулся, отчего Серафима содрогнулась. – Прости, я все время забываю, какое впечатление произвожу на людей. – Он провел рукой по бугристой щеке. – Но это не слишком большая плата за возможность жить столько, сколько живу я…

– И сколько же вы живете? – осипшим голосом спросил Тимофей, не решаясь сесть.

– После четырех сотен лет я бросил считать, – ответил монстр. Тимофей и Серафима уставились на него с изумлением. – А теперь садись и поужинай с нами.

– Я сюда не ужинать пришел…

– Сидеть! – яростно рявкнул Мастер Игрушек, треснув кулаком по столу.

Пустое кресло с силой ударило парня под коленки, вынуждая сесть, и тут же его спина словно приросла к спинке кресла, а пальцы вцепились в массивные подлокотники. Тимофей попытался подняться и не смог. Его будто пристегнули к электрическому стулу. А кресло уже подъехало вплотную к столу. Столовые приборы, бокал и пустая тарелка сами собой скользнули к Тимофею.

– Вот так-то лучше, – спокойнее изрек Мастер Игрушек.

Откуда-то бесшумной тенью вырос слуга в сером плаще с капюшоном и положил на тарелку Тимофею несколько сочных кусков мяса.