Анна Гурова - Ловцы душ [сборник litres]

– Это самое сложное, что только может быть. И помни – он следит за каждым твоим шагом, ждет. И постоянно будет тебя подталкивать в пропасть. Очень сложно будет устоять.

– Я смогу устоять! – уверенно ответил княжич.

– Надеюсь. Потому что если ты оступишься, то под его руководством очень скоро станешь угрозой не только для себя, но и для всего окружающего мира. С той-то кровью, что в тебе намешана.

– Я смогу устоять! – упрямо повторил он.

Солнце неуклонно опускалось к лесу. Местята, глаза которого ведьма, обработав каким-то зельем, обмотала чистой тканью, почувствовал, что воздух становится прохладным, и поднял голову.

– Ты тут, ведьма? – Слепой варяг поводил головой из стороны в сторону, прислушиваясь.

– Тут, тут, – ответила Стожара, которая уже успела одеться и вышивала, сидя на березовом чурбане возле накрытого холстиной Сеслава.

– Как он? – заволновался наставник. – Времени, поди, немало минуло.

– Немало, да. Пора бы ему вернуться. Не стоит за Кромкой так задерживаться.

– Может, беда там случилась?

– Может, и случилась. Разговаривать с богами непросто. А порой и опасно.

Сеслав зашевелился, когда уже почти стемнело, и капище Живы озарял только священный костер. Сперва он глубоко и сильно вздохнул, потом открыл глаза. С удивлением посмотрел на звездное небо, тихонько застонал – и сел, оглядываясь.

– Пей! – ведьма поднесла княжичу кувшин.

Сеслав приник к нему, долго и жадно пил, так, что вода стекала по груди, пил, пока не опорожнил полностью. Потом благодарно кивнул и отер рот.

– Ну как? – коротко спросила Стожара. А Местята, водя руками по сторонам, подошел поближе, присел на корточки, взял ладонь княжича в свои руки. И почувствовал сильное ответное пожатие.

– Я говорил с ними, – глухим голосом произнес княжич.

– И что они сказали?

– Что все зависит от меня самого и от моих поступков. Если я не оступлюсь, Змей меня не получит.

Сеслав медленно встал, натянул штаны с рубахой, а потом помог подняться на ноги Местяте, повел слепого варяга к дому. Ведьма не отрывала от них взгляда до тех пор, пока оба не скрылись внутри. А потом посмотрела на кукушку, сидевшую на камне рядом.

– Я прослежу за ним, Хозяйка! Все, что смогу, сделаю.

Птица еле слышно прокуковала несколько раз. Стожара выслушала ее, склонив голову набок, а потом кивнула с улыбкой и погладила себя ниже пояса.

– Я все сделала так, как ты велела, – княжья кровь теперь не только в нем. Если Сеслав сломается, у нас будет тот, кто его остановит.

– Как его зовут-то?

Богша Бобер только плечами пожал.

– А бес его знает. Когда волохи нам помогать отказались, я послал сыновей с дарами к вожанам. Их колдуны из тайной рощи то же сказали: «Мы к вам не пойдем, и не приходите сюда боле! А вот к нам тут нойда забрел, его спросите».

– Нойда? Это имя или что?

Бобер вновь дернул плечом и ничего не ответил.

– Не придут они, ишь, – с презрением повторил Валко, его младший брат. – Струсили! Им бы только бородами трясти, завывать по-звериному да священные березы пивом поливать, а как до дела…

– А ты бы не струсил? Словом, парни мои к этому нойде на поклон пошли.

– И что нойда?

– Дары взял. Сказал, нынче сам будет.

– Он из какого племени?

– Говорят, из лопарей со Змеева моря.

Валко сплюнул.

– Не знаю, где это, и знать не хочу!

– Ну, видно, и там люди живут.

– Это лопари-то люди?! Да они сырое мясо едят, кровью запивают…

– Человечьей? – вытаращив глаза, из-за спины дядьки высунулся младший сынок.

Бобер замахнулся на него.

– А ну кыш отсюда! Ступай в избу и сиди там как мышь, чтоб не видел тебя!

Мальчишка убежал, вновь стало тихо. Родичи молча глядели на скошенное поле, которое постепенно тонуло в наползавшем с реки тумане.

Никто не сумел заметить тот миг, когда мир замедлился и застыл, будто реку враз сковало льдом. Окрестный лес заволокло туманом, укрыло сумраком, и он стал чуждым и враждебным, словно уставился на человеческое жилище, сглатывая голодную слюну. Откуда-то с мутного неба повеяло мертвенным холодом грядущей зимы.

Потом вдруг взвился и опал вихрь – и прямо посреди поля возник, как из земли поднялся, чужеземный колдун.

– Вот он! Идет! – понеслись над двором Богши Бобра заполошные крики. За спинами раздался визг, шум, топот. Потом все стихло – видно, младшие попрятались.

Нойда покуда стоял на месте, оглядывался. Издалека было видно, как медленно поворачивается его голова, казавшаяся огромной в остроконечной шапке. Явился он с самой худшей стороны, северной, – откуда же еще? – со стороны курганов, где лежал пепел дедов. За ним украдкой следили десятки глаз. Хоть сами и пригласили, но жуть пробирает. Чего хорошего ждать от колдуна со Змеева моря? Обидишь его ненароком, он разгневается, глянет исподлобья – а ты и помрешь в корчах.

Нойда, видно, углядев в сумраке очертания изб, пошагал через скошенное поле к распахнутым воротам. Ступал он плавно и легко, несмотря на громоздкую ношу за спиной. Одет был не по людски – ну так на то и колдун – с ног до головы в коже невесть какого зверя. Дух морского обитателя с коротким, гладким и блестящим серым мехом, с которого пришелец ободрал себе шкуру, молчал – видно, кожу сняли как положено. Но древняя старуха, мать Бобра, умевшая порой видеть незримое, побледнела от страха. За невысоким чужаком волоклась черная, невидимая простым глазом туча.

– Зря его позвали! – прошептала она сыну. – Худо будет. Ты сам-то глянь – у него полная котомка нечисти!

– Он эту нечисть напустит на нашего врага, – стараясь говорить уверенно, отозвался Богша.

– Если мы его уговорим, – пробормотал Валко.

Чужак подошел к воротам. Стали уже видны пестрые бусины, которыми была расшита его кожаная рубаха. Высокая ушастая шапка была надвинута низко на глаза, почти скрывая безбородое лицо. Зато на груди у шамана блестела подвеска из бронзы – хищная птица с человечьим ликом раскинула крылья. Таращится яркими, круглыми глазами, будто и впрямь смотрит!

– И у этого, гляди! – проскрипела старуха, хватая жесткими пальцами за руку Радушу, жену Бобра.

Та моргнула – и впрямь ей примерещился черный ворон у чужака над плечом. Мелькнул и исчез, но у Радуши чуть ноги не подогнулись. У того, кто пришел зимой за ее дочерью, тоже была хищная птица…

– В дом звать его не надо бы, – Радуша бросила умоляющий взгляд на большака. – Ведь скверна… Он уйдет, а нам тут жить…

– Из ума выжила? – мрачно ответил Бобер. – Попробуй-ка не пусти его! И в дом надо позвать, и накормить. И сама с ним ляжешь, если он пожелает.

– Что? – Лицо женщины окаменело от ужаса.