Сергей Бабернов - Подлунное Княжество [СИ]

Кроме того, пожил волхв немало — времена до Древних помнит, тоже снисхождение можно сделать. Юноша-то это понимал, а вот княжеский судья Кривослов вряд ли бы стал вникать в подробности. Сразу бы высшую меру объявил. Хорошо, что ещё со времён Воедела — прадеда Яромира нет смертной казни. Предок князя решил отправлять мутантов и татей в Степь. Пусть новые земли осваивают, их потом всегда пограбить можно. Опять же нагрянут кочевники — изгои на пути. За то время пока провозится враг с обороняющими свои жалкие домишки жителями приграничья можно ополчение собрать или с ханом договориться.

Так что смерть Всеведу за крамолу не грозила, но и жизнь в Степи тоже не мёд. Потому и держал Ратибор язык за зубами обо всём услышанном. Жалел старика. Привык к его рассказам. Волхв не только глупые рассуждения вёл. Начнёт истории о Древних — аж дух захватывает! Какие войны вели предки! Какие машины строили! Как с Экологией воевали! Ох, если бы не она проклятая, да братья её Героин и Спид…

Кроме того, обучил чародей юношу чтению. Не на языке Древних — это и простолюдины умеют — с помощью Всеведа постиг Ратибор волшебную руническую грамоту. Опять же заклятья и заговоры. Такая наука никакому всаднику не помешает. Да ни каждому Всевед захотел её передать. Он и Ратибора-то выделил случайно. Стыдно сказать за что — за стихосложение. Занятие достойное беглецов в империю Кефри. Но то разговор особый.

Сиггурд-наставник не осуждал учёбу курсанта школы всадников у волхва. Вроде даже, как и одобрял. Позже Ратибор заподозрил, что наставник сам посещает хижину на окраине Красограда и слушает чудные речи. Чем ещё объяснить случай с Кроном?

Приятель Ратибора играл в Сорвиголову. Вообще-то забава для простолюдинов, но никто не удивлялся, когда на поле появлялись всадники, курсанты, жрецы или даже княжич. Правила несложные. Два кольца. У каждого — по команде. На поле выпускают мутанта, арестованного за нарушение границы. Вооружённые кнутами игроки принимаются гонять нелюдя по полю. Шум, гам, суматоха. Мутант вопит от боли, игроки рычат от азарта, зрители в экстазе. Всенародный праздник. Потом кто-либо особо лихой перешибёт кнутовищем хилую шею — начинается второй тайм, пока огромная голова не залетит в одно из колец. Команду-победительницу простолюдины готовы на руках носить до следующего матча. Вот и честолюбивый Крон решил попытать счастья.

Ратибору сия потеха не особо нравилась — многолюдно, шумно, однообразно. Но тут, как говорится, дело вкуса. Да и не ему, грешащему стишками и до неприличия любознательному судить о настоящей мужской игре. Но вот Сиггурд…

Когда сияющий Крон в сопровождении восторженно орущей толпы явился в казарму, северянин словно белены объелся. Размахивая пудовыми кулаками и плюясь бранью, он набросился на незадачливого победителя. Удары сыпались подобно молниям разгневанного Калаша. Сиггурд вдруг начал кричать о гуманизме и терпимости. Курсанты приняли незнакомые слова за изощрённые проклятия. Только не Ратибор. Юноша сразу почувствовал сладковато-горький запах высушенных трав царящий в хижине Всеведа. Не иначе как там залегли корни нелюбви Сиггурда к сорвиголове.

Одного не понял Ратибор. Гуманизм это вроде когда драться нельзя. Избитый же Крон трое суток не вставал с койки. Может, наставник про пресловутый гуманизм только намекал, а кулаками внушал курсанту понятия терпимости? Тяжело разобраться во всех этих заморочках!

С вопросом о Сиггурде юноша попытался подступиться к Всеведу. Волхв напустил такого тумана, что собственного носа не разглядишь. Ратибор понял одно: старик считает северян с Бурзума единственной надеждой этого Мира. Словно из рога изобилия посыпались чудные слова: военная диктатура, оголтелый феминизм, деградировавшие народы. Садясь на любимого конька, чародей уже не мог остановиться:

— Я видел подобное! — горячился он. — С этого и начинался мир тех, кого вы назвали Древними. Рекламные ролики — государственная религия, стреляющая железка — верховный бог, грабители — защитники обиженных. Безумцы! Вернитесь к установленному Творцом порядку! Хватит наступать на одни и те же грабли!

— Калаш — сын Рода, — попытался возразить Ратибор.

— Бред! Выдумки! Калаш, он же АК — произведение рук человеческих!

Ратибор только усмехнулся. Подобное слышал ни раз.

— Вот именно рук человеческих! — волхв игнорировал ухмылку. — При чём не самое лучшее. Вот посмотри, — чародей принялся листать толстую книгу. — Вот он Мир похожий на ваших Древних. Он тебе нравится?

Ратибор глянул на оживающую картинку и проглотил вздох восхищения. Просмотр Книги Судеб был праздником, как для других матчи по сорвиголове. Такая книга есть у каждого чародея. В ней отображена судьба созданных Родом Миров. Застывшие картинки прошлого, движущиеся — настоящего, меняющиеся — будущего. За одну только возможность полистать волшебную книгу, Ратибор был готов выносить малопонятные наставления Всеведа, его постоянное недовольство происходящим в княжестве и за его пределами. Волхв даже обещал показать юноше переходы из Мира в Мир.

Обещал… Вот тут-то Ратибор и сглупил. Сдуру восхитился Миром, картинку коего рассматривал. Даже захотел прихватить что-нибудь оттуда. Чародей молча выслушал ученика и сунул ему под нос кукиш.

— Вот тебе, а не переход, — заявил он. — Пока мозги на место не встанут, забудь и думать. Кстати, стихи принёс?

Ещё одна причуда волхва. Перед каждым занятием он требовал от Ратибора нового произведения. Если ничего не было, то не было и занятий. Не подходили Всеведу и весёлая песенка о любви императрицы Кефри к коню Воедела, и славный гимн о битве древних с Экологией (их, кстати, одно время распевала вся казарма), волхв за такое мог и по шее съездить, а потом на смену Луны заставить перемалывать в ступке вонючие снадобья. Ему подавай что-нибудь эдакое, какое сам не знает. Вот и приходилось по вечерам, терпя насмешки курсантов, выдавливать из себя стихи, кои понравятся чародею. Последнее время Сиггурд начал проверять — ещё один признак, что наставник спелся с волхвом. Ну, с северянином проще — ему покажи рифму — коза — дереза, он отстанет. Даже польза кое — какая есть — насмешники, наполучав нарядов, сразу стихли.

— Нравится? — переспросил Всевед.

Памятуя о давнишней оплошке, Ратибор замотал головой:

— А чем бурзумовский Тор лучше Калаша? — хотелось, конечно, ещё посмотреть Книгу Судеб, но Всевед мог заметить лукавство и тогда уж точно не видать перехода как собственных ушей. — Хочешь сказать он настоящий сын Рода?

— Все мы дети Творца, — отвечал Всевед. — Люди, деревья, звери,… , но не машины для убийства!

— По-твоему и я сын Рода?

Читать дальше