Мелинда Салисбери - Государство Печали

Шарон смотрел на нее.

— Я не такая, как они, — продолжила Печаль. — Знаю, просто так говорить, пока я стою тут и завлекаю вас. Пытаюсь впечатлить ради голосов. С чего вам доверять мне? Вы не знаете меня. Но я хочу, чтобы вы знали. И я хочу узнать вас. Последние несколько недель я старалась встречаться с вами, узнать вас и ваши желания. Я знаю, Арла Дав боится, что умрет, не увидев улыбки праправнука. Знаю, Мэл Брейт из Восточных болот не видит свою жизнь без музыки. И я знаю человека, который хотел бы стать художником, если бы Раннон позволял искусству развиваться, — она взглянула на Лувиана и обрадовалась его улыбке. — У всех вас схожие истории. Что-то потеряно. Шансы утрачены, принесены жертвы, пострадали любимые. Всех вас заставили много страдать. И я должна была сегодня зачитать список того, что я сделаю для Раннона, но я не стану. То лишь слова, они ничего не значат без действий. Я хочу действовать как канцлер. Так что я вам обещаю: я собираюсь кататься по Раннону и посещать все районы хотя бы раз в полгода, чаще, если нужно, и говорить с вами. Не с сенаторами, — она кивнула Йеденвату, — а с народом. Я собираюсь работать с Йеденватом, чтобы дать вам то, что вам нужно, чтобы понять, где нас взять деньги для этого, не увеличивая налоги. Я хочу снова открыть музеи и библиотеки. Я хочу, чтобы университеты снова учили литературе и философии, искусству и музыке. Я хочу построить отношения со странами вокруг нас, работать с ними и получить возможности, каких у нас еще не было: транспорт, туризм, наука, медицина. И я буду слушать вас и решать, какие законы менять, какие принимать. Я хочу, чтобы Раннон был таким, каким всегда должен был быть. Потому что важнее всего то, что я — дочь Раннона.

Она отошла и слушала оглушительную тишину в зале, кровь шумела в ее ушах, она смотрела на потрясенные лица. Она зашла слишком далеко.

Она посмотрела на листок в дрожащей руке. Может, еще не поздно…

Раздались громоподобные аплодисменты, их сила потрясла ее.

Лувиан сиял, она уже видела, что его ладони покраснели от силы хлопков. На платформе Бейрам Мизил, Тува Маршан и Арран Дэй встали. Шарон сидел прямо, подняв руки над головой. Даже Самад и Каспира хлопали с большим энтузиазмом, чем ожидала Печаль. Только Бальтазар не двигался, но это не удивляло.

Люди хлопали, жители и стражи открыто улыбались друг другу. Они утихли, когда ведущая вышла вперед.

— Мэл, ты будешь представлять планы публике?

Он рассеянно кивнул, посмотрел на листок в руке. Он был смятым, Мэл крепко сжимал его, пока Печаль говорила, и она смотрела, как он теперь разглаживает его и смотрит на слова. Он открыл рот раз, другой, чтобы заговорить, но слов не было. Толпа шепталась, ведущая кашлянула, и Мэл покачал головой и повернулся к Печали без эмоций.

— Нет, — сказал он.

Он развернулся и ушел со сцены.

Не думая, Печаль последовала за ним, побежала, чтобы догнать, а он шел по коридорам.

— Мэл, стой! — позвала она.

Он остановился так резко, что она чуть не сбила его.

— Ты знала, что впервые обратилась ко мне по имени? — сказал он, не обернувшись.

Печаль запнулась.

— Это не так.

— Так. Поверь, такое замечаешь.

Печали было не по себе. Так с ней делал Харун. Звал ее «дочерью», а не по имени.

Она сглотнула, пытаясь скрыть нервозность.

— Да? У нас и разговоров толком не было.

— Они могли быть. Я пытался.

Он пошел прочь, и тревога Печали усилилась.

— Ты… в порядке? — спросила она вслед.

Он повернулся, лицо так искажала ярость, что Печаль отпрянула.

— Что со мной будет, когда ты победишь?

— Что? — Печаль была потрясена. — Ты чего?

— Куда я пойду? Я думал об этом с Урожая. Зимний дворец не будет мне домом, да? Ты не хочешь меня в своей жизни. И лорд Веспус со мной покончил. Он сказал, что ты победишь. Так ответь мне. Куда я пойду?

— Он что? — Печаль была потрясена. — Мэл…

— Каждый раз меня чего-то лишают, — он звучал как ребенок, что-то треснуло в Печали, оттуда полился стыд. — Я потерял Белисс и дом в Рилле, и я думал, что у меня дом здесь, так что это не страшно. Но потом мой отец умер через день, как… как… — он прижал ладони к глазам, — мы встретились. И лорд Веспус… — он покачал головой. — И я пытался тогда построить отношения с тобой, потому что думал, что потом мы… — он посмотрел на Печаль и три раза ударил себя ладонью по лицу. — Я думал, что приду домой. Но, как и сказал лорд Веспус, у меня нет дома. Я — ничто. У меня нет своего места.

— Мэл, — прошептала Печаль, сердце болело за него. И за нее. Она поняла, что вела себя как Харун. Она боялась плохой крови, она пострадала от этого. Она была не лучше него. — Мне так жаль…

Шаги сзади заставили ее обернуться, Иррис и Арта нагнали их.

Она оглянулась, Мэл ушел, Арта поспешил за ним.

— Идем, Печаль, — Иррис взяла ее за руку и потянула. — Идем.

Печаль не праздновала той ночью. Выборы были на следующий день, и результаты сообщат в Истеваре, так что они вернулись в Зимний дворец, но она отказалась от предложения Иррис заказать пир в комнаты, а пошла в постель. Она не переставала думать о боли на лице Мэла, видела его лицо, моргая, его дикость. Страх. Одиночества. Остаться без никого. Быть никем.

Она сделала это с ним. Она лучше всех знала, как это — означать так мало для людей, что должны любить тебя. Но она сделала это не одна. Чем Веспус окончательно разбил Мэла?

Сколько страданий Веспус причинил Раннону?

Она злилась, что он в ее дворце, на месте посла. Спит под ее крышей в ее стране.

«Не долго», — едко подумала она. Вне камеры, по крайней мере. Еще день. И она отомстит.

Птица постучала в ее окно, и она выбралась из кровати, открыла его. Сокол не двигался, пока она забирала письмо из мешочка на его лапе, а потом пропал в ночи.

Она думала, что это Лувиан поздравляет ее.

Но это было от Веспуса.

«Приходи в мою комнату», — говорилось там, и подписано это было просто В.

Всюду были стражи, мешающие добраться до других. Но она могла пройти по проходу. И она хотела. Хотела напасть. И чтобы Веспус понял, что не так умен и хитер, как думал. Что не все тузы у него.

Она не переставала думать об этом, одеваясь в тунику и брюки, включая свет. Она пропала в гардеробной, открыла проход и вошла туда.

Печаль поняла, что не знала, где остановился Веспус, но интуиция привела ее к старой комнате Расмуса, и она тихо постучала.

Дверь распахнулась, там стоял его отец, улыбаясь, словно она порадовала его, и она поняла, что была права.

Он придержал дверь, она вошла.

— Здравствуй, Печаль, — сказал он, когда дверь закрылась.

— Что вам нужно? — Печаль не собиралась быть вежливой. Не с ним.

Он молчал, сел за стол Расмуса, где был перед ее прибытием. На столе была свеча, а рядом — графин с прозрачной жидкостью и две чашки. Глаза Веспуса блестели, он смотрел на нее.