Николай Владимиров - Эльфийский талисман [СИ]

На всадниках были жёлтые кафтаны и белые плащи, сверкающие кирасы и украшенные перьями шлемы-луковицы. В руках у них сверкали длинные прямые мечи, а один из скакавших впереди распустил по ветру разделённое на прямоугольники с рисунками жёлто-белое знамя.

Не увидел Юра, как воспользовавшийся начавшийся суматохой Володя со всех ног бросился бежать. Поднырнув под занесённым для удара бандитским мечом, он побежал вдоль частокола обратно к башне, нырнув в удачно подвернувшийся по пути проход. Не увидел Юра и того, как согбенная под тяжестью лет горбоносая старушенция — вылитая баба-яга, толкнула Надю себе за спину, набросив ей на плечи ветхую шаль, знаками велев присесть. Юре казалось, что он летит — в действительности же бандиты успели основательно избить его, прежде чем он без сознания упал на землю.

Ворвавшихся в деревню всадников было как бы не в три раза меньше, чем грабивших её бандитов. Но не отягощённые ни спиртным, ни добычей, послушные дисциплине «жёлто-белые» прошли деревню из конца в конец, почти не встречая сопротивления. Спешились, разбившись на заранее составленные тройки и звенья, прочесали деревню ещё раз — дворы, дома, сараи. Звенели мечи, тренькали тетивы арбалетов, слышались вскрики и вопли, короткое хеканье. «Жёлто-белые» истребляли бандитов с той холодной, равнодушной жестокостью, с какой домохозяйки истребляют тараканов, а гордые своим правом правительственные войска — пойманных на месте преступления отморозков.

Упавшая на землю Анечка не поверила глазам, увидев перед собой прекрасного юного рыцаря.

Долгополый жёлтый кафтан и длинный белый плащ, кое-где запачканный красным. Сверкающая стальная кираса и шлем-луковица с усечённой верхушкой — словно у русских богатырей на картинках. Над шлемом колыхались в воздухе три длинных чёрно-серых пера. Треугольный щит, разбитый на четыре — два белых и два жёлтых, квадратика. В белых два копья нацелились на зелёную звезду с десятью лучами. В жёлтых три алых пера составили наклонённое птичье крыло. Великолепный, серый в яблоках, конь, накрытый спускающейся до земли жёлто-белой попоной. В правой руке — длинный прямой меч, опущенный остриём вниз. Юное, совсем ещё мальчишеское лицо…

Рядом с рыцарем, на укрытом попоной великолепном тёмно-коричневом коне сидел весёлый морщинистый дедок в шлеме и кирасе, с глубоким ветвистым шрамом через всю физиономию, с короткой пегой бородкой и великолепными, аж до плеч, перевитыми алой ленточкой чёрно-серыми усами. За спиной дедка гарцевали ещё какие-то всадники. Один из них развернул на специальной распорке разделённое на квадратики жёлто-белое знамя.

Весёлый дедок и впрямь был доволен. «Орлиная немочь» не подкачал — позволил банде увлечься грабежом и увязнуть. А перед тем, как скомандовать атаку, приказал окружить деревню караулами. Это уменьшило наличные силы почти на четверть — зато из «эльфийской» банды не ушёл никто. Человек тридцать бандитов взяли в плен. Обезоруженных и избитых, не до конца протрезвившихся, не до конца осознавших случившееся, со связанными за спиной руками их поставили на колени посреди площади. Обнаружив, что «орлиной немочи» несколько не до того, дедок сам отобрал из числа бандитов шестерых — разодетых пышнее прочих, явных главарей, для последующих допросов и пыток. И, показав на остальных, коротко махнул в сторону ближайших ворот с перекладиной.

Юному рыцарю и в самом деле было несколько не до того. У его ног на земле лежала прелестная девушка в цветном платье. Платье было мятым и рваным, к тому же до неприличия коротким — и не платье даже, а явно нижняя, надеваемая под платье рубашка. Но совсем недавно эта нижняя рубашка была чистой и нарядной. Да и сама девушка, с крошечными серебряными (!) серёжками в розовых ушках, с ровно загорелой кожей рук и ног, с короткими светлыми волосами, в которых чудом удержался гребень из неизвестного материала, похожего на эльфийскую смолку, совсем не походила на огрубевшую от вечной работы крестьянку. К тому же бандиты не успели сделать с ней то, что собирались — на красивой загорелой шее уцелел даже крошечный кулончик с самоцветным камушком, висевший на настоящей золотой (!) цепочке.

Приподнявшаяся на локте Анечка не поверила глазам, когда спешившийся рыцарь медленно опустился перед ней на колено. Положил на землю меч, снял шлем с кольчужным оплечьем. Под шлемом обнаружилась мальчишечья голова с длинными локонами у висков, в похожей на лыжную, шапочке. Сняв кольчужную перчатку, рыцарь протянул девушке руку, предлагая помочь ей встать.

— Каиэ-ва, пелу шайу? — негромко спросил он. — Сэ Миха Осонахи та Кано таль Расви-са, тиис и кадерамиль та Оско…

— Ой, мамочки! — прошептала Анечка и потеряла сознание.