Мира Соль - Академия взрослых

Вилла лишь залилась румянцем и упорно продолжила громоздить. Я помогла ей справиться, ведь без должной практики в таких делах не обойтись. Как этот мир ни крути, умения всегда приходят с опытом.

Вилла, пряча взгляд в пол и продолжая стесняться, протянула мне наручники, повязку для глаз и резиновый шарик для рта. Кляп я отбросила — сегодня очень хотелось послушать её стоны, а покров тишины, который никогда с моей комнаты не снимается, позволит не побеспокоить соседок по этажу.

Я зубами стянула с воительницы одежду, сопровождая каждое своё движение жаркими поцелуями, и помогла Вилле усесться в качели. Когда щёлкнул последний замочек на наручниках, приглушила излишне яркий свет.

— С чего начнём, моя сладкая? — Я склонила голову набок, собираясь выслушать пожелания. В делах, когда один желает немножечко боли, надо быть очень внимательным к партнёру.

Но Вилла молчала, загадочно улыбаясь. Всё было понятно без слов. Воительница сама не знала, чего хочет, оставляя инициативу на откуп мне.

Пожав плечами, я взяла стек с мягким, перьевым кончиком. Подругу манила неизвестность, и, щекоча нежным шелком её прелести, мне подумалось о том, что, наверное, есть какая-то своя изюминка в том, когда ждёшь сюрприза от партнёра, которому доверяешь.

Воительница крутила головой, стараясь чутьём уловить, на какую часть тела в следующий раз опустятся пёрышки, а потом неожиданно для меня спросила:

— Так где ты была, Ри?

Её вопрос выбил меня из равновесия. Стек, вместо того, чтобы ласкать Виллу, хлёстко ударил её по нежной попке.

— Ну, Риииииии!

Ещё удар, только посильнее. Воительница закусила губу, было видно, что она старалась не подавать виду, что ей больно.

— Будешь много знать, я буду безжалостно тебя трахать, — сказала я, запуская пальцы в её горячее, влажное лоно.

Тело Виллы, отвечая на ласку, доверчиво подалось вперёд. С её губ не сходила похотливая улыбка.

— Так что у тебя случилось, Ри? Что за делишки у тебя с инквизицией? — томно проговорила воительница, и я пожалела, что отказалась от кляпа. Наглая девчонка сбивала мне весть настрой. Я приложила к её губам влажный пальчик, чтобы она замолчала. В ответ воительница игриво высунула язычок и прошлась по нему вдоль и поперёк, раззадоривая меня.

— М-м-м-м, моя сладенькая. — Моя левая рука шарила в коробке в поиске подходящего размера. — Чем тебя сегодня побаловать?

— И всё-таки: какие у тебя дела с инквизитором? — не унималась Вилла, замолкнув лишь после того, как я вставила в её мокрую дырочку упругий, гладкий и толстоватый член.

Воительница застонала, а я, чтобы пресечь все разговоры, напомнила ей:

— Не надо лишний раз упоминать инквизицию, иначе…

Раздался стук в дверь. Я подскочила, накинула халатик, а Виллу и вовсе накрыла тончайшим пледом, чтобы хоть как-то замаскировать, если гостю вдруг захочется заглянуть в комнату. Я никого не ждала.

На пороге стоял кучерявый.

— Доброй ночи, — поздоровался он, напоровшись на мой колючий взгляд.

— И вам не хворать. Какими судьбами? — спросила я, стараясь заслонить собой проём, но в то же время не показать инквизитору ничего лишнего.

— Да вот, не спится, — улыбнулся Курт. — Решил заглянуть к тебе на чашечку кофе.

— Закончился кофе, — с прохладцей в голосе ответила я.

— Ничего, я со своим, — не унимался десятник.

— Воды тоже нет.

— Не ври. Так я зайду?

— Говорите здесь. Я… немного занята, — мялась я, не желая впускать кучерявого. Вообще, нарушение личных границ — это уже нехорошо. Тревожный звоночек, который ясно даёт понять, что на будущей работе у тебя, скорее всего, не будет выходных и разграничения обязанностей. Припереться посреди ночи и требовать кофе, пусть и символический — то ещё хамство.

— Хорошо. Хочу тебе ещё раз напомнить, чтобы ты никому не разбалтывала о своём особом положении в инквизиции.

Твою мать! Вилла же всё слышит.

— Тс-с-с-с! — Второй раз за сегодня мне приходится затыкать чужой рот.

— От тебя пахнет желанием и сексом, — пристально глядя мне в глаза, сказал десятник. — Так я зайду? Что я там не видел за свои сто лет-то?

Его подтянутая, сильная тушка вломилась в дверь, оттеснив меня в сторону. Упс. Я захлопнула за ним дверь, нутром чувствуя, что не сделай я этого, сюда вполне ещё может «случайно» забежать толпа мужиков из той же оперы, только рангом пониже… Не общежитие, а чёрт-те что!

Вилла под покрывалом зашевелилась. Курт бросил на конструкцию под пледом подозрительный взгляд.

— И что это вы тут делаете? Ой!

Меня разбирал смех, я отвернулась, чтобы сдержать улыбку.

— Ри, ты не познакомишь меня с гостем? Или я его знаю? — спросила воительница, мотая головой, будто бы это могло помочь ей увидеть из-под повязки хоть что-нибудь.

Десятник сам протянул руку и снял с головы Виллы маску.

— Симпатичная у тебя подружка. Ты ей ещё ничего не рассказывала? — Его пальцы внаглую заскользили по телу синеволосой. Что ещё хуже — Вилле откровенно это нравилось.

— Нет. Но она очень хочет узнать…

— Да! — Воительница, будто кошка, сама ныряла под прикосновения Курта. — Ри, почему ты не сказала, что у тебя есть такой симпатичный парень на примете?

Я поджала губы. Ситуация неприятная. Не ждала инквизитора, и быть здесь он не должен. Это моя территория.

— О, сладенькая, сейчас я тебе всё-всё поведаю, — ответил Вилле десятник, обнажая рельефные мышцы, скрытые под инквизиторской накидкой.

Я на секунду залюбовалась спортивным, перевитым тугими мышцами телом инквизитора. Чуть позже меня догнала мысль о том, что его сюда никто не приглашал. Мало того, что он припёрся ночью, внаглую, так ещё и Виллу решил под шумок оприходовать. А эта тоже хороша, нимфоманка мелкая. И ведь даже не стесняется.

Я безучастно наблюдала, как Курт, будто бы так и задумано, подхватил эстафету и начал увлечённо удовлетворять свои низменные потребности. Наверное, будь у меня чуть больше сил, я бы высказала негодование. Накатила усталость, захотелось прилечь на кровать, игнорируя восторженные вопли синеволосой и довольное урчание десятника. Пусть развлекаются. Последние события настолько меня вымотали, что я сама не заметила, как провалилась в сон.

Сумбур, обрывки воспоминаний, приправленных страхом и ненавистью, мучили весь остаток ночи. Глаза я открыла с истинным наслаждением, и тут же пожалела: на полу, обнявшись, среди разбросанных секс-игрушек и прочих атрибутов, спали Вилла и Курт. Голубки. Противными острыми коготками, тихонько пробираясь, внутрь заползала обида. На Виллу, на инквизитора, на жизнь в целом. Хотелось хоть кому-то доверять полностью. Но чем взрослее я становлюсь, тем жёстче фильтры. Вилла, что же ты так. Дрянь.