Всеволод Кузнецов - Путь маги_матика

Никто и никогда им не говорил о каких-то секретных техниках. Им казалось, что у воинов все просто в отличие от магов, мочи зверюг и увеличивай тем самым свою силу. Ни о каких «шаманских техниках с танцами» речи вообще не шло.

— Готовы? — спросил инструктор.

— Так точно сэр, — крикнули курсанты сосредоточенно наблюдая за инструктором. Ведь ради этого они и были здесь, только у капитана можно было научиться чему-то подобному.

Инструктор расставил ноги на ширине плеч, а руки поднял вверх. На лице полная сосредоточенность, глаза закрыты. Неожиданно тело инструктора начало перетекать из одной позы в другую. Это больше походило на серию йогических поз, менее статичных и более плавных. Курсанты смотрели во все глаза, как в неровном свете факелов, инструктор как вода перетекает из одной позы в другую. Это определенно было красиво, но эта красота была опасной. В каждом движении и позе, была угроза, которую не мог понять или описать ни один курсант. От тела инструктора стал исходить пар, его тело начало источать все больше и больше жара.

Он закончил только через минуту, — Ну что, может кто-то повторить? — с ухмылкой сказал он.

Весь сегодняшний день проходил по одному и тому же сценарию на протяжении многих лет. Никто до сего момента, не мог повторить воспламенение силы с первого раза, первую неделю курсанты практически не спали. Пока не изучали воспламенение силы, они всю ночь бегали вокруг барака чтобы не замерзнуть на смерть. Это было дополнительным давлением на тело и психику.

Из ровных рядов в которых началось недовольное роптание о том, что это мать его невозможно, поднялась маленькая ручка, — Я могу повторить это сэр.

Инструктор повернулся на источник звука. Самый маленький мальчишка о котором капитан упомянул вскользь, тянул руку как ученик начальных классов, — О неужели курсант, — с ехидцей сказал инструктор.

Он и сам проходил через эту тренировку и помнил какой, испытывал гнев, когда его инструктор демонстрировал воспламенение силы при свете факелов всего один раз.

— Так продемонстрируй это нам, — Борг не был любителем публичных выступлений и замялся, — ну что же ты давай! Выходи на середину и продемонстрируй нам что ты там запомнил, — на его практике не было таких смельчаков, но капитан говорил, что попадаются самоуверенные пацаны которых стоит проучивать, на ранних этапах обучения.

— Но, — продолжил инструктор в тот момент, когда мальчишка неохотно вышел на середину, — если у тебя не получиться, ты понесешь наказание за излишнюю самоуверенность, — с садисткой улыбкой сказал Рорит.

От угрозы Боргаф не испытал и тени сомнения в своих способностях к запоминанию. Память была одной из самых больших его гордостей с самого детства. Сначала он не понимал, что не все люди такие. Он спрашивал что-то у родителей о том, что произошло несколько лет назад, третьего числа седьмого месяца в два часа дня. А они ему отвечали, что этого не помнят, — «Что значит не помните? Что значит забывать?» — для него сама идея того, что можно что-то забыть, была дикой.

Он встал в точно такую же позу, с которой начал инструктор. Он замер, закрыл глаза, созерцая свое тело изнутри. Каждая конечность, наклон головы были до миллиметра скопированы. Он был неподвижен ровно столько же времени сколько и инструктор, потом он перетек в следующую позу, в другую, в третью. У инструктора постепенно начала отваливаться челюсть, техника была абсолютной. Чем дольше Боргаф продолжал, тем больше чувствовал, как что-то находящееся посередине его груди начинает шевелиться. Это что-то сначала конвульсивно сокращалось, потом начало расти образуя раскручивающуюся спираль. Которая с каждым движением все росла и росла ускоряя свой бег. Холод и боль из его тела начали постепенно исчезать, уступая место жару и силе. Которые стали растекаться по каждой мышце, по каждой кости, связки. Боргаф растворился в каждом движении, наслаждаясь тем какой это все дает эффект. Когда он закончил комплекс движений и открыл глаза на него ошарашенно смотрели все включая инструктора.

Быстро придя в себя инструктор сделал вид что видит такое каждый день, — Так сосунок, — сурово обратился он к Боргу, — приказываю тебе не учить ни одного курсанта этим движениям. Тебе понятно? — насупился инструктор из-за того, что мальчишка чуть не сломал ту систему, которая работала долгие годы. — Тебе запрещается использовать эту технику до тех пор пока распоследний тупица в этом отряде не запомнит технику, — каждый приказ инструктора впитывался в плетение окутывающее мозг Борга.

— Есть сэр, — недовольно сказал Борг.

— Это касается каждого! — возвысил голос обращаясь к курсантам. — Пока последний из вас, не запомнит воспламенение силы. До этого момент ей нельзя будет пользоваться ни единой душе.

— Так точно сэр! — крикнули пацаны.

Это был еще один рычаг давления на мальчишек, особенно на отстающих, которых нередко убивали свои.

— А теперь можете идти спать в свое прекрасное жилище, — с улыбкой сказал он. — Если замерзните, — тут слово «если» было не применимо, ибо уже всех колотило от холода, — то можете бегать вокруг барака.

Как же по-разному может пройти ночь для разных людей. Для одних, это сладкий глубокий сон с прекрасными снами в теплой постельке. Для других ночь может превратиться в бесконечный цикл страдания и боли. А для третьих это бессонная ночь в объятиях прекрасной женщины. Первый принц Нав, как раз был из третьей группы. Его выдернули из постели в которой была самая прекрасная женщина из тех что он встречал. Если бы не наказ отца явиться на совещание, то он бы однозначно послал гонца куда подальше и остался нежиться в ее постели не смотря ни на что. Выйдя из публичного дома он сощурился от яркого свата и посмотрел красными глазами после бессонной ночи на охранников простоявших на улице всю ночь.

— Как дела парни? — с блаженной улыбкой спросил он потягиваясь.

— Все хорошо ваше высочество! За время несения службы проблем не было, — отрапортовал один из охранников с серьезным лицом.

— Хорошо, — он сделал шаг к карете но потом что-то вспомнив обернулся к охраннику, — Напомните госпоже этого дома удовольствий, что если моя девочка окажется в чужой постели, я спалю эту сарайку и подвешу ее тело на дыбе.

Недалеко от входа стояла невероятно богатая и изысканная карета. Он уже поставил ногу на ступеньку, чтобы взобраться внутрь, но, не удержавшись обернулся и посмотрел наверх.

За шторкой в той самой комнате в которой он провел ночь, мелькнуло лицо, — Господи, это женщина сводит меня с ума, — взбираясь внутрь с довольной улыбкой влюбленного юнца сказал принц.