Hioshidzuka - Вернуться в сказку

— Да, пожалуй, — говорит мужчина, подумав некоторое время. — Тебе ведь рассказывали, что случилось с незабвенной мисс Хайнтс?

На лице не появляется ни тени страха. Только искреннее любопытство. Губы девчонки трогает полуулыбка. Марии Фаррел хочется рассмеяться. Он смотрит на неё — и видит весь Сонм проклятых, всех своих погибших или потерянных друзей в её глазах. Как именно были наказаны они — девять человек, трое демонов и существо — он не знал. Но был уверен, что Арманнея, Аббадон, Малус и Эрриартон придумали нечто совершенно ужасное. И неизвестно, чьё наказание было хуже — девятерых людей, троих демонов или существа… Райан безумно скучал по ним — по самодовольной ухмылке Танатоса, по высокомерному хмыканью Деифилии, по нытью Уенделла, по яростному шёпоту Драхомира, по скучающему презрительному взгляду Хелен… Он скучал по ним всем. И он был обязан им всем, что у него было. Сонм проклятых был его жизнью, смыслом его существования. Это были воспоминания о том времени, когда у него были друзья, была цель…

Райан был так одинок… Их было четырнадцать — Танатос, Хелен, Йохан, Асбьёрн, Уенделл, Деифилия, Саргон, Оллин, Калэйр, Драхомир, Лилит, Изар, Киар и он… Он — трус, которому тогда просто повезло. Трус, не имеющий права даже на собственное имя. Они раскололи мир, свергли небеса, перевернули ад вместе, но он, носящий теперь имя Райан, не был с ними в тот момент, когда Высшие Советы стали судить их. И демон был достаточно наказан за это. Быть может, именно это и было его наказанием? Он никогда больше не увидит Сонма Проклятых. Не увидит своих друзей. У него больше нет цели, кроме доведения до конца того, что было ими начато когда-то. Это нелегко. Им всем не удалось довести это до конца. Куда уж ему одному? Дорога домой ему теперь заказана. Впрочем… Нет у него больше дома. Всё, что ему остаётся теперь — стоять и наблюдать за людьми. И лишь в их необычности видеть радость, некое удовлетворение.

— Это вы убили её, — не спрашивает, утверждает девушка. — Мне писали об этом случае. Её сердце было буквально вырвано из груди…

Это сказано с таким неподдельным интересом, с совершенно искренним любопытством, что Райан даже удивляется. Давно же он такого не видел… Мария Фаррел — кем она была? Демон видел и её отца, и её мать, и её деда… Они все были другими. Эта девчонка словно отрицала всё человеческое, что в ней было, совершенно спокойно считая саму себя человеком. Странная… Невозможная… Рядом с такими лучше никогда в своей жизни не оказываться, если тебе дорога эта твоя жизнь.

Райан всегда замечал, как сильно тянет к таким людям… Не только его — других людей тоже. Они были подобны Бездне — и знаешь, что, сделав один шаг, погибнешь, навсегда погибнешь без возможности возрождения, но готов шагнут в эту неизведанную пылающую Бездну. И Мария Фаррел была такой — странной, с виду милой девчонкой, тьмы в душе которой было больше, чем в самом страшном убийце за историю этого мира.

— До сих пор не боишься? — спрашивает демон, пытаясь прочесть её душу.

А она стоит, совершенно не пытается вырваться от него. Усмехается только. Но так, что у демона начинает болеть сердце — именно так всегда улыбался тот, кого он когда-то был готов назвать всем. Тот, кто повёл его тогда за собой. Тот, на чьей совести были судьбы всего Сонма Проклятых.

И смотрит своими чёрными глазами на него. Сколько тьмы в них? Сколько того холодного огня, от которого кровь стынет в жилах? Интересно, за какое время Райану удастся это выяснить? Понять Алесию оказалось легко. Слишком легко. Она была красивой куклой. Марионеткой с израненной душой, которую кукловод всё ещё пытается дёргать за ниточки, не обращая внимания на то, что целой осталось лишь одна нить… Алесия Хайнтс была сломанной куклой. Сломанной ещё до того, как демон взял её в руки. А потом — оборвалась последняя нить. Марионетка стала мёртвой.

И Райан выбросил её, как выбрасывают вещи, которые уже не починить, если эти вещи не слишком дороги хозяину.

Алесию было, пожалуй, даже жаль — ужасная судьба у неё сложилась. Но что же — стало быть, это было предрешено. Но сломанным марионеткам уже, всё равно, нету смысла жить. А без смысла жизнь становится настолько болезненной и мучительной, что Райан считал, что только оказал бедной девушке тот акт милосердия, который только было в его власти совершить.

Но Мария другая… С ней можно будет возиться долго — эта девушка была совершенно не согласна быть чьей-либо марионеткой. А именно такие куклы ломаются труднее всего. Райан ещё сможет вдоволь наиграться ею… Фаррел станет прелестной игрушкой… Даже более прелестной, чем Хайнтс. Её разум, её душа, её воля — всё это будет во власти демона. Стоит только понять, где же у этой девчонки нитки.

— До сих пор не боюсь, — кивает Мария, лишь пожимая плечами. — Я очень глупа, не правда ли?

Демон хищно усмехается. Забавно, что его серые глаза когда-то пугали Алесию… Бывшую же принцессу они, кажется, совершенно не пугают. Как не пугает и хищная ухмылка. Она стоит прямо, не горбится, не хмурится, не пытается как-то отстраниться. Стоит в том положении, в котором и стояла. Даже нисколько не напряжена. Напротив, вся её раслабленная поза говорит о том, как же спокойно и уютно она чувствует себя в присутствии демона…

Словно то, что они стоят в её комнате, говорит о том, что они находятся на её территории. Впрочем, может быть, это, действительно, так? Стоило затащить её, как Алесию, в трущобы и девчонка бы затряслась, как миленькая! Нет… Элис трясло даже тогда, когда рядом с ними были люди…Хайнтс боялась его постоянно с той самой секунды, как поняла, кто перед ней находится… Всё-таки, что о ней не говори — девица вовсе не была глупа.

Быть может, Мария хотела мести?

— Тогда, стало быть, хочешь отомстить? — спрашивает мужчина, радуясь своей догадке.

Многие люди хотят мести… Асбьёрн вот хотел мстить постоянно, ежесекундно и всем подряд. Без разбору. Этому парню было всё равно — кто ты, что ты ему сделал, где вы находитесь и всё такое. Ас впадал в ярость так легко… И он был так красив в своей ярости… Так прекрасен…

— Не хочу, — качает головой Мария. — Какой мне прок мстить за неё? Я видела её пару раз в жизни!

Равнодушна… Совершенно равнодушна! Она не ублажает его, не пытается задобрить, пытаясь подобрать нужные слова. Говорит то, что думает. Райан сам слишком лжив, чтобы не замечать чужую ложь. А Мария не лгала. Девушка совершенно не собиралась мстить за смерть Алесии. Впрочем, не Асбьёрном же она была. Хотя… И тот бы не стал портить отношения с Райаном из-за смерти какой-то там девчонки.

Мария улыбается задумчиво. Немного грустно и немного потерянно… Будто пытаясь что-то вспомнить… Как же больно смотреть на неё! Как же безумно тошно! Как же сильно начинает ранить его в такие моменты его одиночество… В голову почему-то закрадывается идея вложить ей чьи-нибудь воспоминания. Пусть помучается… Зачем она так навязчиво напоминает ему о погибших товарищах? Чужие воспоминания всегда так трудно чувствовать. Так больно… Это разрывает твою душу. И в конце концов, душа разрывается на части — взрывается от той боли, которую чувствует… Ужасное наказание. Малус всегда был изобретателен в плане пыток — изобрести такую никто, кроме него, не смог бы. Райан даже завидовал его фантазии. И он накажет эту девчонку за то, что так сильно ранила его, напомнив ему его друзей… Он накажет её — эту мерзавку, которая вырывала ему его душу сейчас.