Hioshidzuka - Вернуться в сказку

— Так почему же ты не подошёл, когда я приставал к этой девчонке, коль тебе её так жалко?!

Незнакомый старик усмехается. Этот человек будто чувствует своё превосходство. Может быть, он, и правда, превосходил всех присутствующих здесь? Одет он был совсем иначе, нежели солдаты. И даже не так, как Ройман. Мундир его не чёрный, как у генерала, а алый, а вышивка на нём не серебристого цвета, а золотого, да и вышито на мундире совсем другое. Другие символы. Кажется, это была надпись на герогиосте, древнем языке магов. Они так чтили своих предков… Всех до одного… Пожалуй, вампирам следовало перенять это у них.

— А смысл мне её защищать, Гарольд? Она — его сестра, — говорит неизвестный старик в красном мундире. — А мальчишку, всё же, оставь в покое. Он не трус, а стало быть, достоин быть нам и братом. А разве можно убить брата?

Гарольд отступает, послушно уходит куда-то, а старик помогает Михаэлю встать, утирает кровь с его лица платком. Юноша морщится, когда ткань соприкасается с его кожей. Когда кровь, наконец стёрта с лица, принц начинает удивлённо рассматривать этого человека. Он кажется ему странным. Почему такой верзила, как Гарольд, мог отступить, словно испугаться этого тщедушного человечка, уже немолодого?

— Зилбер! — слышит Михаэль недовольный голос Роймана. — Почему ты не дал Гарри прикончить этого вампирёныша?! Он — враг! Его и его сестру я взял в плен для того, чтобы…

Зилбер, видимо, так звали этого старика, даже не поворачивается к Ройману, выражая этим крайнее презрение к нему. В серых глазах человека в красном мундире — Михаэль находился сейчас слишком близко к нему и, из любопытства, заметил, что глаза у мага серые, а это, после фиолетовых глаз Гарольда и почти белых Роймана, казалось необычным — промелькнул какой-то нехороший блеск.

Зилбер неторопливо поворачивает к генералу голову. Михаэль замечает, как вытянулся тот под недовольным взглядом этого, спасшего вампирского принца от Гарольда, человека.

— Мальчик мой, — обратился он к Ройману, — тебе стоит напомнить, кто из нас решает кого и для чего брать в плен?

Ройман качает головой, извиняется и уходит. Точно так же, как ушёл и Гарольд. Он слушается этого старика. Михаэль немного удивлён этим, впрочем, про себя думает, что порядки магов в этот раз спасли его жизнь, и их стоит принять любыми. Принц хотел бы продолжить жизнь здесь. Кажется, не все маги были настроены так враждебно к нему… Эелана продолжает прятаться где-то за телегой даже тогда, когда Зилбер подзывает её к себе. Михаэль тоже зовёт её, сестра, наконец, встаёт из-за укрытия и подходит к брату и этому странному мужчине.

Платье девушки помято, к тому же, всё в грязи — когда она отползала от Гарольда, думается пятнадцатому принцу, ей было не до того, чтобы остаться чистой. Лицо принцессы совсем бледное. Она была напугана. Впрочем, несмотря на катящиеся по лицу слёзы, ни одной эмоции на лице Эеланы почему-то не видно. Будто бы просто вода это катится по щекам, будто бы не слёзы…

Зилбер внимательно смотрит на девушку. Будто бы видит насквозь то, что другому человеку никогда в жизни не понять. Будто бы знает что-то. Принцесса Линдейма смотрит гордо. Она не смогла бы сделать ничего в той ситуации. И она бы не бросилась спасать кого-либо так, как сделал это её брат. Но взгляд её был куда более гордым, чем у Михаэля. Она чувствовала себя принцессой. Будто бы ничего не произошло. Будто бы не её только что хотел изнасиловать один из приближённых Роймана.

— Путь вы продолжите в моей карете, — говорит, наконец, этот старик в странном красном мундире. — Думаю, вас обоих стоит довезти до короля в целости и сохранности. Инард будет очень заинтересован вам.

Принц и принцесса кое-как забираются в карету Зиобера. Там намного теплее. Не дует. Сиденья там мягче… К тому же, там можно накрыться пледом, можно даже укутаться в него, как и поступает Михаэль. Эелана сидит неподвижно. Девушка мелко дрожит от холода. Или от страха? Немудрено — ведь в каком положении она могла оказаться всего около часа назад, если бы не подоспел Михаэль! Когда юноша, чувствуя угрызения совести, пытается накрыть сестру вторым пледом, которыми им разрешил пользоваться этот Зилбер, девушка, по лицу которой до сих пор катятся слёзы, лишь всхлипывает и, почему-то, отворачивается от брата. Она не смотрит на него всю дальнейшую дорогу. И тем более не говорит с ним.

За всю дальнейшую дорогу она не проронила ни слова. Как не проронила ни слова и ранее.

Уриолан. Легенда. Тот, что был задуман, как нечто непреступное… Столица королевства Линдейм. Что же происходило за стенами этого величественного и странного города? А за стенами города были люди. Такие же люди, как и везде. Они что-то покупали, продавали. Они что-то ели. Они что-то рассказывали. Людей было не мало. Ещё бы — самый населённый город в этом вампирском королевстве. После падения Реонхейма тысячи вампиров устремились туда. На Роффельской улице продавали пироги. Очень вкусные. Пирожник на Роффельской улице давно прославился своими творениями. Как-то раз, его пироги даже подавали в самом королевском дворце! Никто не знал, правда ли это, но, во всяком случае, так все говорили. Не могут же люди говорить чепуху?! Олли с неудовольствием брела по мощённым улочкам Уриолана. Она могла сегодня спокойно погулять, не беспокоясь о младшей сестре — к ним приехала бабушка. В чём же была причина неудовольствия девочки? Мать никогда не любила покупать ей сладости… Почему? Они же такие вкусные! Олли хотела бы попробовать засахаренное яблоко или ещё что-то в этом роде. Девочка брела по мощённым улочкам Уриолана. Видела многих своих знакомых, здоровалась с ними — поздоровалась даже с забиякой Гансом (пусть ему будет стыдно после этого за свою вредность) и с подлизой Кларриче (надутой дурой всегда одетой в чистенькое нарядное платьице). Впрочем. Олли с куда большим удовольствием зашла бы в лавку пекаря на Роффельской улице… Может быть, стоило потратить деньги, данные ей матерью, на какой-нибудь вкусный пряник? Эх! Мать обязательно начнёт так сильно ругаться, что лучше даже не пробовать.

Олли зашагала быстрее. Она хотела бы побыстрее увидеться с отцом. Он уехал воевать. Воевать с этими злыми дяденьками-магами. Зачем была эта война? Взрослые всегда ругают детей, если они дерутся. Так почему же теперь дерутся сами взрослые? Вспомнив про то, как папа обещал ей сводить её на речку, когда вернётся, Олли улыбнулась. Девочка так хотела поскорее его увидеть! Не может же её папа не победить этих злых магов, нападающих на Линдейм? Олли хотелось как можно скорее отправиться с ним на рыбалку. Вдвоём. Без сестры, конечно. Кесси было всего три годика, и она уже была такой вредной и похожей на Кларриче… И без мамы. Мама всегда всё портила. Девочка зашагала бодрее. Нужно было зайти к доктору. А доктору жил в третьем доме на Зоршельдской улице, что находилась почти сразу за Роффельской улицей. Олли подумалось, что странно, что мама послала её к господину Йонеска, ведь все были здоровы, но, немного поразмыслив, девочка решила, что не стоит задавать лишних вопросов, а лучше будет попробовать упросить мистера Йонеску разрешить ей взять один медячок из материнских денег себе. Пряник у пекаря стоил где-то пять или шесть медяков, но, быть может, она сумеет как-нибудь накопить себе столько денег?