Майкл Суэнвик - Хроники железных драконов [сборник, litres]

Джейн закрыла глаза и внутренним зрением проследила все изгибы символа Бафомета. Когда она снова успокоилась, то выдвинула ящик комода.

— Хорошо. — Внутри лежала пара медицинских перчаток. — Я не хотела этого делать. — Она их натянула. — Но ты просто не оставляешь мне выбора, согласна?

Надо отдать ей должное, Мартышка не отступила. В ее роду имелась примесь крови трикстеров, и соответствующий ген оказался доминантным. Она нервно облизнула губы, пока Джейн изображала, что вынимает из комода невидимую коробку с инструментами.

— Ты меня не запугаешь.

— Хорошо. — Джейн откинула крышку и сунула руку внутрь. — Лучше всего получается, когда не верят. — Она извлекла столь же воображаемый скальпель и зажала его между большим и указательным пальцами, поворачивая его то одной, то другой стороной и любуясь игрой света на лезвии.

— Что ты собираешься делать?

Джейн улыбнулась.

— Это!

Она врезала Мартышке кулаком в живот. Маленькое чудовище согнулось пополам от боли, Джейн оседлала ее и, невзирая на крики, прижала к полу. Она задрала Мартышке блузку на голову и вынула из кармана заранее припасенный как раз для такого случая пузырек.

— Чуть выше. — Она вонзила твердые пальцы в беззащитный живот. — Здесь!

Она раздавила пузырек. Потекла кровь. Темно-багровая жидкость залила мартышкин живот и промежность. Джейн отступила, сжимая в кулаке лопнувший пузырек. Со стороны он выглядел как клочок салфетки. Мартышка барахталась, одергивая блузку, а Джейн тем временем закинула пузырек в рот. Разжевала его и проглотила.

Сделано.

С профессиональной быстротой Джейн убрала скальпель в коробку и вернула ее в комод и небытие. Стянула перчатки и бросила в корзину для мусора. Дело сделано. Прислонившись к своему письменному столу, она прикидывала, купилась ли ее соседка по комнате на этот трюк.

Мартышка поднялась с пола.

— Какого дьявола ты только что сделала?

— Надеюсь, купила себе немного мира и спокойствия.

— Ты меня не обманывай — это просто ловкость рук.

— Думай что хочешь.

Взяв в руку массивный степлер, Мартышка двинулась на нее.

— А вот этим по башке не желаешь? Посмотрим, кому будет больнее, тебе или мне.

— Это можно выяснить только одним способом.

Мартышка нерешительно закусила губу. Затем с отвращением швырнула степлер на пол и плюхнулась в кресло.

— Черт!

Она просто лопалась от ярости. Внезапно напряжение отпустило ее, и она хихикнула про себя. С деланой небрежностью она произнесла:

— А я тут познакомилась с одним твоим давним другом.

— Поистине ошеломляющая непоследовательность, — заметила Джейн.

Оттирая с подбородка пятнышко крови, она вернулась к микроскопу. Но как ни старалась, игнорировать Мартышкино замечание не удавалось. Оно свербело в мозгу. Наконец она вздохнула:

— Ну и с кем же?

— Мое дело знать, твое — разузнать.

Тон у Мартышки был злорадный, насмешливый, торжествующий. Не отводя глаз от Джейн, она подняла уголок пропитанной кровью блузки и принялась сосать ткань.

Перед выходом Джейн провела долгий час, глядя на куцый бланк. Желтая бумага уже почти протерлась на сгибах. Плохие новости всегда приходят на дешевой серой бумаге, а имена и сам текст плохо отпечатаны через трижды использованную копирку большими буквами чуть выше линеек. Получив эту писанину накануне, она перечитала ее, наверное, уже раз десять.

Кому: Господину/Госпоже ОЛДЕРБЕРРИ.

От: Служба истины и покаяния, Отдел финансовой помощи.

В нынешний период налоговых ограничений необходимо делать все возможное для сокращения или устранения любых расходов, дабы они не оказали отрицательного влияния на качество вашего образования. Таким образом, в виде меры по снижению затрат, часть вашей ЗАСЛУЖЕННОЙ СТИПЕНДИИ, покрываемая нашей службой, снимается. Мы знаем, что вы поступили к нам, желая университету скорее оправиться от временных финансовых затруднений, и настоятельно поощряем вас вложить максимум доступных вам средств для финансирования вашего образования через частный сектор. Обязуемся выслать персональный график выплат в течение ТРЕХ НЕДЕЛЬ.

Гнев Джейн давно прошел. Она прочла листок, только чтобы лишить его силы, очиститься от последних следов эмоций, убедиться, что она сделает то, что должна, спокойно и четко. Пора.

Университетская библиотека открывалась в полночь и закрывалась на рассвете. Обоснованием столь необычного расписания работы служило то, что это отпугивало дилетантов и бездельников, чтобы они не занимали попусту читательские места. Джейн подозревала наличие более темных мотивов, но на сей раз уединение пустых залов и гулких комнат было ей только на руку. По боковым проходам и кованым чугунным винтовым лестницам она следовала извилистым путем к наименее посещаемым областям собранной здесь мудрости.

Ради максимального использования ограниченной площади помещения более старые фонды оборудовали электрическими полками. Проходы имелись только через каждые десять полок; прочие были сдвинуты вместе, словно старая мебель в чулане. Джейн шла вдоль них, читая таблички, пока не нашла искомое, и щелкнула выключателем на торце полки. Загудел скрытый моторчик. Медленно и неуклюже соседние полки раздвинулись, закрывая существующий проем и открывая новый там, где ей понадобилось.

Все книги были старые и потемневшие от времени. Некоторые скреплялись бечевкой или резиновыми бинтами, столь древними, что рвались от одного лишь прикосновения, но не отваливались, поскольку за десятилетия намертво приросли к обложкам. Наиболее ценные экземпляры содержались в специальных контейнерах из картона, аккуратно перетянутых лентами. Но и эти тлели внутри контейнеров, медленно превращаясь в прах, неумолимо окисляясь, как и все книги, в процессе столь неминуемом, что Джейн чуяла его запах — флер увядания, липнущий к стопкам книг, — словно дым от сжигаемого вдалеке сена. Все книги, без исключения, постепенно умирали.

Так что Джейн не совершила никакого святотатства, срезав бритвенным лезвием с корешка защитную полоску со штрих-кодом на заранее намеченном томе.

Связной встретил ее у главного лифта. На нем была потертая коричневая летная куртка с нашивками времен Броселиандской кампании, старые джинсы и еще более старые ботинки.

— Пак Алешир, — представился он. — Товар при тебе?

— В сумке.

— Тогда пошли.

Пак оказался тем самым контрольным образцом с лекции по хирургии. Глаза у него были темные, слишком серьезные, почти немигающие.

— Когда я видела тебя в последний раз, ты стоял голышом рядом с трупом, — сказала Джейн, чтобы хоть как-то его развеселить.

Он посмотрел на нее и ничего не ответил.