Анна Шилкова - Мострал: место действия Ленсон [СИ]

— Запускай механизм уничтожения, — спокойно проговорила я.

— Давай, Ал, пошла! — Рявкнула Эллочка прямо мне в ухо.

Я нервно топталась в дверях комнаты весты в храме Молина и пыталась не идти к алтарю. Меня не напрягало то, что мы женаты и что наш союз благословлен Богами. Я не хотела туда. Там толпа народу, я вся тут в платье, муж мой, наверняка, в изумительном костюме, а меня трясло так, будто я заболела и у меня лихорадка.

С моего дня рождения прошло пять недель.

Я уволилась от Растота, занималась рестораном и домом воспитания, посещала разных лекарей, но все, кроме Рагия разводили руками.

Беременность моя, с его слов, протекала хорошо. Скорее всего, мне стоит ждать девочку, но пока что точно сказать сложно. Он меня каждый раз обследовал как в первый и умолял приходить каждый день, но такой роскоши позволить я себе не могла. По этому поводу Рагий приставил ко мне Шона, который записывал каждый мой шаг для друга и коллеги. Они надеялись на моем примере хотя бы немного изучить Ведьм в их воскрешенном виде.

Ласка отказывался отвечать на вопросы, куда он пропал тогда. И я все недоумевала, пока не увидела, как он, заговорщически оглядываясь, юркнул в комнатку в доме воспитания на этаже администрации. Попозже я, конечно, сунула туда нос и нашла там перепуганную ласку и целый выводок слепых еще щенков. Он нашел себе леди ласку и ничего мне не сказал, подлец! Я вытрясла из него подробности тем же вечером: они встретились в Краннаре и Шон уже не смог расстаться с возлюбленной. Он забрал ее в Номер, уговорил Нешку и Рагия поселить их где-нибудь и им переоборудовали чулан. Теперь там было семейное гнездышко, а мои самые важные заместители не потрудились мне об этом сообщить.

Теперь у нас была полноценная больница при доме воспитания, огромный жилой комплекс и не меньший обучающий.

Рагий был главным лекарем этой больницы. Он мечтал когда-нибудь сделать больницу обучающей. Я мечтала, что Нор расширит программу лекарского образования достаточно для того, чтобы его студиозы практиковались у меня в больнице. Сейчас там работало триста пятьдесят лекарей самых разных специальностей, пятьсот с чем-то представителей младшего лекарского персонала и целая армия технического персонала.

Штат преподавателей пришлось резко расширять: глава дома воспитания (ну будущая, но работает-то уже сейчас) Нешка Красс развила такую бурную деятельность по изничтожению работных домов в Ленсоне, что в Номере закончилось место и пришлось очень (очень-очень) быстро достраивать по отделению «Ну хотя бы на пятьсот человек» во всех крупных городах.

Да-да, Нешка Красс. Как единственная из живых наследников этой фамилии я официально приняла ее в семью и теперь была ее опекуном. Нешка плакала минут двадцать. Это были настоящие слезы счастья: они тихонько катились по щекам, ее голос подрагивал, когда она благодарила меня, а мысли немного путались.

Брат Эллы, Вон, стал старостой своего общежития и группы. Он оказался блестящим организатором: где надо шутками, где надо словами, а где надо и кулаком, он играючи вводил любую систему в действие. Нешка надеялась уговорить его остаться работать здесь, чтобы он заведовал хозяйственной частью, а пока что потихоньку нагружала его все большим и большим объемом.

На моем попечении состояло порядка трех с половиной тысяч беспризорников только в Номере. И они не заканчивались. Мы стали принимать младенцев, запустили окошко для подкидышей, куда темными ночами стояла очередь: все хотели пристроить своих детей не к брошенцам или в работные дома, а в дом воспитания. Младенцы в большинстве своем были истощенными и постоянно плакали. Но Рагий свой хлеб ел не просто так: у него было реабилитационное отделение для таких детей, где за три недели их делали вполне здоровыми.

Однако, пришлось открыть еще одно предприятие, функционирующее как работный дом: желающих продать детей не убавилось (тем более в хорошие условия).

Некоторые люди приходили продавать ребенка не из праздности, а из-за нищеты и мы предлагали им работу. Такую махину, которая образовалась на месте крохотной халупки, нужно было обслуживать и не только детскими силами.

Еще мне пришлось открыть Школу общих наук. Интернат. Нешка (и где только время находила) повадилась забирать из так называемых неблагополучных семей смышленых детей разных возрастов и тащить их ко мне. А родители с таким положением вещей были не согласны — устраивали бурные скандалы. Так что я выкупила несколько домов на соседней улице и перестроила их в Школу. Все дети, которых привела Нешка, были переведены туда, а местная знать начала драться за оставшиеся триста пятьдесят (из пятисот) мест в интернате.

Имя мое гремело на всю столицу. Я была признана самым успешным стартом года. То, что старт был в прошлом году, а год только начался никого не интересовало. Я была уникумом, нонсенсом: девушка, двадцать лет, с академическим образованием и своим делом, да не абы каким.

Мой потрясающий и незаменимый Нор оказался заменимым. Целым штатом специалистов. Восемнадцать человек с трудом справлялись с тем, что делал он один: составляли документы, уставы и правила для целой кучи предприятий. То, что у Нора занимало пару часов у них занимало в лучшем случае день, однако и это было быстрее, чем на большинстве предприятий.

Сам Нор пропадал в своем Университете, который уже готовился к приему студиозов в начале учебного года. Заявок на обучения было просто потрясающе много, для никому не известного учебного заведения. Он смог переманить к себе многих преподавателей, уже создавших себе имя и нашел множество молодых и подающих надежды кадров. Составление и утверждение учебных планов, набор персонала, не входящего в преподавательский состав, согласование вороха планов затрат и составление списка абитуриентов и огромная сложно разгребаемая куча других дел поглотила друга с кончиком волос, о чем я ежедневно сокрушалась.

Наш экономист, имя которого я так и не потрудилась запомнить, теперь был начальником над десятью выпускниками Школ и студиозами Университетов и Академий: обороты по дому воспитания стали такими, что один человек, даже такой одаренный как этот, не справился бы с ними физически.

Наверное, я вскрыла гнойник нашего королевства: как только народ осознал, что образованием начали заниматься, они поспешили помогать. Вреда от этой помощи было больше, чем пользы, но масштаб резонанса меня страшил до стучащих зубов.

Незаконное дело моего отца было уничтожено до основания, как и производства лосса в стране. Конечно, это не на совсем. Конечно, у меня теперь врагов столько, что хватить город заселить. Но в ближайший год наркотик не появится на улицах, а значит, аудитория, его потребляющая себя изживет. Кто-то найдет замену, но кто-то просто избавится от зависимости и это победа. Веллиас был несказанно счастлив. Настолько, что драными вениками гнал всех, кто заворовался на предприятиях моего отца. Теперь там все было чистенько и напоминало мне о себе только в виде падающих на мой счет в банке дивидендов и ежемесячных отчетов.