Николай Басов - Князь Диодор

– Чем же весенние деньги так нехороши?

– Деньги как раз хороши всегда, плохими не бывают… Но сомневаются у нас многие, что мы их дождемся. А после зимы всегда нужно многое купить из обмундирования, из пропитых-проеденных вещей… А то и в поход, если он случится, отправиться будет не с чем. – Они отмахали чуть не четверть версты, пока граф снова заговорил. Князь его не торопил, ждал, чтобы Семпер сам обо всем, что думает, рассказать решился.

– Перед зимой не дали, прошел слух, что менять будут что-то по армии, и лишь тогда нами займутся. Против этого никто особо не возражал, в городе у многих есть иные возможности на житье денег добыть, да и из имений многим присылают, у нас – все же гвардия, на те подачки, что от службы перепадают, почти никто не живет… Но ведь весной-то – вовсе необходимо! Вот мне долги нужно отдать, за постой квартирохозяину заплатить, нужно седло новое, прежнее я проиграл в кости, это вовсе у брата взял, шпагу следует править, а то я, почитай, ее в фехтовальном зале избил всю, одежда под новые манеры необходима, чтобы достойно при дворе появляться. А теперь – что?

Что-то непривычно было от фериза слышать такие слова, они всегда, при любых, даже и неблагоприятных обстоятельствах скрывали свои неудачи, так были воспитаны, такая у них была особенность поведения… Что-то тут было не так. Поэтому князь спросил напрямую:

– И почему же весенней выплаты не будет? О чем говорят среди гвардейских?

Но юный граф уже и сам сообразил, что слишком разоткровенничался перед этим имперцем, и умолк, даже губы надул, изображая, что от холодного ветра в лицо. Но вовсе не ответить было бы невежливо, и он отозвался, уже отворачиваясь назад, к своим сослуживцам:

– Ничего я не знаю. А говорят разное, может, и неправда это.

Значит, известия о воровстве, о том, что казна пуста, не секрет, по крайней мере, для гвардейцев, решил князь. И всю оставшуюся дорогу раздумывал над этим, вот только не слишком плодотворно.

Миновав три или четыре небольших городка, в каждом из которых жителей было не больше, чем в какой-нибудь рядовой руквацкой деревушке, они выехали на совсем уж другую дорогу. Тут и тополя местные, растущие ввысь, были ухоженными, и поля представлялись не для урожая, а чтобы радовать глаз да пустить коня прямо по жниве, и под копытами их лошадок появилась брусчатка. Они подъезжали. Замок Венсен оказался куда ближе, чем князь полагал, примерно так же, как на Миркве кесарев дворец в Звенийске стоял.

Вот только от загородной резиденции кесаря, устроенной в лесу и относительно небольшой, Венсенский замок отличался тем, что был широким, со многими, раскинутыми окрест постройками, с садами и парками, которые были получше ухожены, чем иные из цветников. И дорога сделалась вновь грязной, чувствовалось, что тут то ли климат мягче, то ли разъезжали поболе, чем по местным дорогам, хотя это и было странно.

Сам дворец показался князю сначала излишне простым, чуть ли не как казарма какая-то, но приглядевшись, в изогнутом дугой строении он увидел и частички украшательства, то там, то здесь из здания вырастали башенки, пристройки, а совсем уж сбоку виднелся зимний сад, состоящий сплошь из стекла и казавшего издали тонкого переплета, поддерживающего прозрачные стены.

Тут же их остановили двое стражников, одетых причудливо, как на старинной картинке, в штанах с буфами, в расписных неведомыми зверями камзолах, и в плащах, в которые не постыдился бы нарядиться ярмарочный скоморох. В руках у них были, тем не менее, мушкеты, только похожие на дорогие охотничьи, с гравировкой по стволу и накладками на ложе, блестевшими, как хорошее столовое серебро. И патроны у этих двух были не уложены, как полагается, в сумку, а висели чередой сверкающих стаканчиков, будто причудливые подвески, на специальной портупее.

Трое гвардейцев остались при конях и с одним из разодетых стражников, а другой, не чинясь, провел князя Диодора и графа в немалый, залитый солнцем зал, пристроенный к основному зданию. Тут был огромный камин, холодный, почему-то показавшийся и бессмысленным, как старая и пустая кастрюля. Но перед ним оказалось немало диванчиков, кресел и даже восточных пуфов, на которых тоже можно было сидеть, если бы они не выглядели такими чудными.

Спустя всего лишь несколько минут откуда-то – в этом огромном зале мудрено было заметить все двери – появился суховатый пожилой морщинистый человек, державшийся так важно, будто он был канцлером небольшого королевства. Не представляясь, он резковато раскланялся, потом принял письма, которыми Диодора снабдил королевский казначей. Прочитав печати, и узнав, кому они предназначены, он удивился, но выразил это лишь поднятой вверх бровью, и удалился.

А что же, подумал князь, даже с этими письмами тут могут и не принять его. Но задавать подобный вопрос графу, расположившемуся на небольшом диванчике и определенно приходящему в себя от немилосердной для него скачки, он не стал. Зато потом все получилось неплохо. Опять, неизвестно откуда в зале оказалась невысокая, тщательнейшим образом причесанная старушка, с живым и добрым лицом, которая отчаянно для своего возраста поспешала к князю. За ней следовал давешний пожилой распорядитель, и по тому, как он порывался помогать старушке, а то и утишить ее семенящую походку, было видно, насколько он к ней по-дружески расположен.

– Баронесса Унашитская, – представил старушку распорядитель, и с графом, мигом вскочившим на ноги при появлении новых персон, они отошли в сторону.

А ведь она не такая уж и старушка, подумал князь, раскланиваясь и попутно вглядываясь в немного встревоженные глаза баронессы. Пожалуй, лет ей не намного больше, чем матушке, или даже меньше, просто она не привыкла принимать незнакомцев.

– Баронесса, – начал князь, хотя ему отчего-то было неловко, – я попрошу тебя не волноваться. Ничего страшного не происходит, просто я…

Старушка вдруг улыбнулась, и такая еще женщина в ней проявилась разом, что князю и самому стало удивительно, как он несправедливо подумал о ней всего несколько мгновений до того.

– Я знаю, что ты скажешь, молодой человек. Ты исполняешь приказ, и тебе надлежит что-то узнать. – Она осмотрелась. – Давай сядем. Тебя представили как князя из Империи.

– Точно так, я князь Диодор Полотич Ружеский, сотник имперских войск, прибыл сюда по распоряжению Тайного Приказа Империи…

– Сотник, – баронесса Унашитская не спрашивала, она пробовала слово на вкус, – это ведь не очень высокий чин, что-то вроде поручика?

– Это казачий чин, баронесса, – отозвался князь, усаживаясь напротив своей собеседницы, выбравшей местечко под высокими окнами, в которые светило солнце.