Николай Басов - Князь Диодор

– Все будет, как надо, князюшка, ты уж не сомневайся… Вот черт! – Он распахнул свой камзол, оторвал от рубахи полосу ткани, стал что-то подвязывать. Запалил длинные фитили посередине, чтобы они догорели быстрее, вернулся к князю, чуть запахавшись даже, видимо, придерживал дыхание от старательности. – А огонь чуть не погас в сумке-то, едва раздул его снова.

Они встали за угол коридора, князь посмотрел на батюшку своими очень светлыми серыми глазами так спокойно, словно бы чему-то тихо, проникновенно радовался, и даже чуть улыбнулся, кивнул. Потом грохнуло так, что у отца Ионы уши заложило, и что-то тяжко просвистело в сразу ставшем густым воздухе, от этого трудно сделалось дышать. Но все были, конечно, целы. Батюшка хотел выглянуть, но князь дернул его и так закричал, что даже через временную глухоту после близкого взрыва было его слышно:

– Назад!

Снова грохнуло, на этот раз в отдалении. Стырь выглянул все же, подумал, потом, тоже поднимая голос, сообщил:

– Я не виноват, князюшка мой, это первым взрывом бомбу с петли откатило.

– Хорошо, хоть догадался с другой стороны петли рвать, не то ее бы прямо к нам и… откатило, – вздохнул князь. – Балбесом ты все же бываешь, Стырь.

– Нет, я догадался, куда их навешивать, – они вышли и потопали по коридору к двери, от которой мало что осталось. – Не первый же раз… Только узлы из рубашки ненадежные, князюшка, вот и не выдержали.

– А еще гранаты у тебя остались? – спросил князь. – Вдруг мы ошиблись, и другие двери тоже рвать придется?

Но они не ошиблись, и другие двери подрывать не пришлось. Они это поняли сразу, как только вошли в пролом и миновали густой дым. Они были в магической лаборатории герцога д'Окра, вот только… Это была еще недействующая лаборатория, ее еще не успели запустить в дело.

В большом, и даже весьма высоком зале на специальном постаменте, срубленном из неструганых досок, стояло что-то, похожее на… Собственно, батюшка не знал, на что это похоже, лишь в каких-то книгах, которые он когда-то читал, он видел похожее сооружение. Сложная и тяжелая, местами из мрамора, а местами из черного гранита пирамидальная тумба, вся пронизанная нежными, стеклянными трубочками, в которых текли какие-то жидкости, среди которых были и синие, и зеленые, и даже желтые, но больше всего было красных, иногда как кровь, но порой розоватые и почти прозрачные. Под некоторыми из колб, в которые они втекали или из которых вытекали, на сложных державках приделанных к основной тумбе, горели почти невидимым пламенем горелки, издающие тяжкий, мертвящий запах. На самой вершине была установлена какая-то тарелка, размером с колесо от экипажа, и она блестела так ярко, что становилось ясно – это золото, не иначе. На этой-то тарелке лежал огромный, чуть не в две головы человека стеклянный шар, в котором…

Батюшка пригляделся, так и есть, в этом шаре странно и неопределенно, словно дым, промелькивали какие-то образы, и было это настолько необычно, настолько дико, что он… Он и не заметил, как начал читать одну из молитв против воздушных бесов, приносящих ужасные видения в наш мир, и вызывающие у людей мороки и сомнения, сокрушающие крепость их духа и мыслей.

Стырь с саблей наголо в одной руке и пистолетом в другой быстро обошел все помещение, чтобы проверить, не прятался ли кто-нибудь по углам зала, но никого не нашел, все ушли либо защищать дворец, либо попросту разбежались, как давешние охранники.

Князь осмотрел машину, внимательно проследил, как к ней подходят металлические трубки из трех других сооружений. Первым был большой чан, в котором явно производился газ для светильников, другой был похож на батарею резервуаров, из которых в машину закачивались какие-то жидкости, еще более яркие, чем текли по трубкам самой главной машины, а третий был вовсе ни на что не похож. У него имелись какие-то круглые, как у часов, циферблаты с делениями и странно выглядящими знаками, незнакомыми даже батюшке. Еще тут были какие-то краны, только открывающие не жидкости, а что-то еще, словно бы что-то могло протекать по простым пруткам металла, и перекидные включатели из яркой меди, то есть, в одном положении эти включатели держались сбоку, а в другом соединяли медные щеки одинакового размера. Все это было непонятно, незнакомо, чудно, и пахло… магией. Хотя, не только магией.

– Князь, а ведь тут не только магия, я полагаю, – сказал батюшка. – Тут есть и человеческая выдумка, вроде инженерного искусства.

Для верности он продолжал молиться, вспомнив уже такие молитвы, которые полагал прежде давно и прочно забытыми. Некоторые из них могли бы помочь, некоторые, как он и сам думал, помогали не очень. Но он же не знал, что тут может пригодиться, вот и старался, на всякий случай, использовать все, что только приходило в голову.

– Жаль, что Густибуса тут нет, – сказал князь. – Он бы многое запомнил и даже понял, не в пример нам. А теперь я и не уверен, дадут ли нам еще на нее посмотреть, не заграбастает ли всю эту… прелесть король себе для исследований, не поделившись открытыми знаниями с Империей?

– А нужны ли такие-то знанья нам? – спросил вдруг Стырь чуть иным, чем обычно, голосом – трудным, несмешливым, едва ли не сдавленным.

– Раз уж такие знания будут у Парса, – отозвался князь, – то лучше, чтобы они и у нас имелись. Иначе, что же мы за империя такая, которая меньше, чем наши подчиненные союзники осведомлена?

В коридоре послышались тяжкие шаги сразу многих людей. Стырь бросился к дверям, в руке у князя вдруг появилась сабля, но пистолет он еще не выхватил. Батюшка тоже сделал шаг вперед, будто и он был вооружен, хотя никакого оружия у него, конечно, не имелось.

В дверь ввалилось сначала четверо гвардейцев, а за ними… Князь опустил свой клинок. Это был капитан тет Алкур. Он быстро осмотрелся, дернул усы в знакомой уже ухмылке, спрятал шпагу в ножны.

– А ты быстр, князь, прежде нас тут оказался. И как узнал, где искать следует?

– Сообразил вот… – отозвался князь. – Что с защитниками?

– Что тебе за дело до них? – спросил капитан. – А-а, понятно… Нет, магов герцогских или его мастеровых подручников мы трогать не будем, понятно же, что они нам потребуются. – Капитан подошел к машине. Произнес неожиданно: – Красиво, никогда не думал, что магия может быть не вонючей или тошнотворной, но и красивой… А солдат его добивают на крыше, маршал предлагает им сдаваться, но там герцог засел, и они не сдаются пока, его слушают.

– Говорили – магия, а тут вона што, – простонародно сказал один из гвардейцев, разглядывая машину. Это был пожилой уже, усатый пикинер с таким количеством бросательных ножей на перевязи, что они блестели, затмевая его легкую кираску.

Блестели?.. Князь резко обернулся. Так и есть, машина изменилась, стала другой, чем вначале, когда только трое имперцев вошли в этот зал. Шар наливался светом, в нем даже появилось что-то пульсирующее, мягко, но отчетливо бьющее по глазам. И звук в зале стал иным – густым, тяжким, басовым, будто кто-то рядом мягким молотком бил по тяжелому кимвалу… Князь еще раньше, чем батюшка, все понял.