Светлана Борисова - Инкуб [СИ]

— Ваш муж? — на лице де Фокса появилось недоверчивое выражение. — Тяжелое ранение, говорите? Что-то не похоже по его виду.

— Клянусь Аллахом! Если мне не верите, спросите госпожу Аделию! Мы только что от неё. Она удивительная лекарка! Буквально вытащила моего мужа с того света. — В поисках поддержки Цветанка обернулась к юноше. — Ведь правда, Юлиан?

— Нет! — отрезал тот. — Если твоему знакомому приспичило помахать мечом, то он в своём праве.

С тех пор как его фиктивная жена вступила в разговор с тем, кого она назвала господином Куртом, на его лице появилось непроницаемое выражение. Он обошёл девушку и, встав вплотную к де Фоксу, прямо глянул ему в глаза.

— Сударь, если вы порядочный человек, то сейчас объясните мне, в чём суть ваших претензий, — громко проговорил он, а затем, слегка подавшись вперёд, с нежной улыбкой на губах чуть слышно добавил: — Ах, милый Курт, только не говорите, что вас обидело моё восхищение. Этого не пойму не только я, но даже такая простушка, как моя спутница. Потому успокойтесь. Не стоит размахивать мечом, чтобы не пожалеть об этом впоследствии. Ведь вы совершенно не знаете, с кем имеете дело.

С чисто женской кокетливостью Юлиан взмахнул ресницами и двинулся дальше, перед этим заговорщицки подмигнув де Фоксу. Ошарашенный его неожиданной переменой — граф поклялся бы, что это переодетая женщина — он глянул вслед непонятному созданию, а затем вопросительно посмотрел на Цветанку.

— Сеньорита, — де Фокс замешкался, — видимо, я обязан именовать вас сеньорой, если вы замужняя дама, но несмотря на ваши уверения, что-то мне не верится, что это ваш муж. Случаем вы не разыгрываете меня? Сознайтесь, что это ваша подруга, переодетая мужчиной.

— Что вы, господин Курт! Зачем мне вас обманывать? Юлиан действительно мой муж!

При виде неподдельного изумления, написанного на лице девушки, озадаченный де Фокс переглянулся с ухмыляющимся Вагабундо. Не вмешиваясь в происходящее, приор безмолвно наблюдал за фарсом, разворачивающимся на его глазах. «Действуй!» — было написано на его разбойничьей физиономии и граф, взяв Цветанку за руки, мягко улыбнулся.

— Ах, моя бедная сеньора! Если это ваш муж, то я вам искренне сочувствую. Ведь в нём нет ничего от настоящего мужчины…

— Да как вы смеете! Юлиан настоящий мужчина! Рискуя собственной жизнью, он спас меня от разбойников!.. Немедленно пустите меня!

Рассерженная Цветанка отпрянула де Фокса и, закрывшись платком, бросилась к юноше, который стоял в коридоре, не заходя внутрь отведённой им комнаты.

Обескураженный граф посмотрел на непонятную пару и, резко развернувшись, зашагал прочь. Первым его желанием было отправиться в конюшню и, сев на коня, отправиться, куда глаза глядят. Сцена в коридоре постоялого двора задела его самолюбие — женщины редко отвечали ему отказом, и замужние в том числе. Но затем он передумал и повернул к своей комнате. Налив вина из графина, принесённого трактирным мальчишкой, он заходил из угла в угол, обдумывая произошедшее.

Загадка юноши не давала ему покоя. Единственно, что ему приходило на ум, так это то, что он столкнулся с талантливым комедиантом.

Взгляд де Фокса натолкнулся на сумку, забытую Вагабундо. Сейчас он был бы рад присутствию приора — несмотря на презрение к выскочке, он отдавал должное его уму — но тот почему-то не последовал за ним. Де Фокс походил вокруг сумки приора, а затем не удержался и с брезгливой гримасой взял её в руки. Внутри не было ничего кроме пухлой книги в потёртом кожаном переплёте и принадлежностей для ухода за лошадьми. Книга оказалась скучным философским трактатом с размышлениями об устройстве мира и он, презрительно фыркнув, кинул её в сумку, а ту в свою очередь пнул под стол.

Воспитатель, обучивший его воинским искусствам, привил де Фоксу привычку рано ложиться, и хоть сна не было ни в одном глазу, он совершил ежевечерний гигиенический ритуал и опустился на колени.

Привычная молитва на этот раз не оказала своего успокаивающего действия, и он снова заходил по комнате. Мысли де Фокса метались от генерала ордена, который дал ему невыполнимое задание — во искупление греха, которого он не признавал за собой — и снова возвращались к встрече в коридоре постоялого двора. Чёртыхнувшись, он достал нож и, положив руку на стол, растопырил пальцы. Игра в ножички, требующая неослабного внимания, тоже хорошо успокаивала его нервы.

Молодые люди не ведали о смятении графа, но тоже не забывали о нём.

Как только они оказались в своей комнате, Цветанка бросилась накрывать на стол (трактирщица успела расставить только посуду), а Юлиан сел на стул, предназначенный для ведьмы, и с облегчением прислонился к его высокой спинке. У него ничего не болело, но ощущения были препогаными — как будто он перенёс тяжёлое заболевание и только что пошёл на поправку. Впрочем, так оно и было.

Немного оклемавшись, он уставился на девушку, суетящуюся по хозяйству, и та под его неотвязным взглядом сразу же занервничала. Её движения стали скованными, и она чуть было не уронила тяжёлый поднос, который несла.

Насладившись этой маленькой местью, Юлиан наконец-то соизволил заговорить:

— Ну, и давно ты знаешь этого типа?

Цветанка обернулась.

— Господина Курта?

Комкая в руках чистую тряпку, заменяющую ей кухонное полотенце, она виновато улыбнулась.

— Я помогала Рунике в трактире, и он был настолько любезен, что защитил меня от нападок того мужчины, что был с ним в коридоре…

— Любезен, говоришь? — протянул Юлиан издевательским тоном. — Ну-ну! У вас это так называется?

— Что?! — Намёк был более чем прозрачен и, охваченная волнением, девушка страшно смутилась. — Юлиан! Что такое ты говоришь?! Между мной и господином Куртом ничего нет! Клянусь Аллахом Всевидящим и Справедливым!

— О! Правильно говорят, что на воре шапка горит!

— Ты неправильно всё понял!

— Ой, вот только не нужно отпираться и лить крокодиловы слёзы! Иначе с чего бы этому господину Курту хватать тебя за руки, и это при живом-то муже!

Юлиан хотел было добавить, что встреча в коридоре была не случайной, и они сговорились его убить, но у него не повернулся язык произнести столь явную ложь. Видя, что девушка вот-вот заплачет, он стукнул кулаком по столу.

— Ну чего встала? Я есть хочу!

От его окрика Цветанка вздрогнула и бросилась к столу. Наполнив тарелку разнообразными закусками, она попятилась прочь и застыла поодаль. Юлиан взялся за еду, но не предложил ей сесть, хотя видел, что она тоже голодна и еле держится на ногах после всего что с ними приключилось за день. И хотя его мучили угрызения совести, — ведь своим вмешательством девушка спасла ему жизнь не только от разбойников, но и от воинственного «викинга» — внутренний бес заставлял его молчать.