Анна Бэнкс - Союзник

Ага. Значит Рашиди не столь озабочен традициями, как думал Тарик. Нет, он хочет наказать Сепору за то, что она сделала. Вернее за то, чего не сделала. Тарик старается не выказывать эмоций. Рашиди все еще сердится за то, что все это время Сепора могла создать свежий спекторий, чтобы целитель Сай мог использовать его для борьбы с Тихой Чумой, но предпочла промолчать об этом. Если быть честным, то он и сам до сих пор чувствует горечь. Горечь и предательство. Но по какой-то необъяснимой причине он чувствует необходимость защищать Сепору, и в тоже время это его злит. Но несмотря на все эти сложные эмоции, которые его до бесконечности будоражат, он понимает, что нельзя позволять слуге - даже Рашиди - плохо отзываться о своей будущей жене, потому что это может запустить волну такого поведения, которое потом будет сложно контролировать. Им с Сепорой следует держаться вместе, даже если она еще этого не осознает.

- У нее опасный дар, Рашиди. Она только хотела защитить его.

Это правда. Он до сих пор помнит выражение ее лица, когда она впервые увидела взрыв кратория во дворе. Она знала об этом и испытывала страх. Она боялась, что оружие попадет не в те руки. И кто может винить ее за это?

И всё же в его разум закрадывается упрёк, который не оставит его до тех пор, пока он не найдёт возможности обсудить с ней, почему она приняла такое решение.

- Ценой пирамиды вашего отца? - почти выплевывает Рашиди. - Когда королевство узнает об этом...

Тарик вскакивает на ноги и опирается руками о стол. Он не хотел пугать своего друга, но, возможно, его другу следовало бы сменить тон. Он затронул опасную тему. Если бы его народ узнал, что она могла предотвратить снос пирамиды их горячо любимого короля Кноси, они, несомненно, подняли бы бунт.

- И как об этом узнает королевство? Думаю, я ясно дал понять, что никто не должен знать о способностях Сепоры создавать спекторий. А теперь скажите, Рашиди. Вы собираетесь рассказать народу о том, что произошло?

В конце концов, он является послом народа. Тарик прекрасно понимает, что то, что он ожидает от своего друга, идет вразрез с его верностью гражданам.

Его советник глубоко вздыхает и медленно выдыхает свой гнев. Рашиди склонен к приступам гнева, особенно, когда они находятся наедине. У Тарика вызывает уважение его стремление обуздать свой нрав. Тем не менее Рашиди требуется время, пока он снова поднимает свой взгляд на Тарика, показывающий, что его друг успокоился.

- Нет, Вше Величество. Я бы никогда не бросил вам вызов.

Правда. Гордость пирамид, но ему нужно было это услышать. Если бы он потерял верность Рашиди перед лицом всего того, что их ожидает... Он даже не может представить себе отчаяние, которое охватило бы его. Тарик снова садится, положив руки на подлокотники кресла.

- Вы думаете, я простил Сепору за то, что она не оставила мне выбора, кроме как разобрать пирамиду моего отца.

Это не вопрос. Его отец, король Воин Кноси, много значил для Рашиди. Естественно, что самый старый друг семьи испытывает горечь. Естественно и лояльно с его стороны, напоминает себе Тарик. Реакция Рашиди такая, какая и должна быть.

- Она завладела вашим сердцем, Ваше Величество. Но я надеялся, что несмотря на это, она не завладела вашим здравым смыслом.

- Не завладела.

Даже он может различить смятение в этих словах. Разве рассудок всегда так неудобно не переплетается с желаниями сердца?

- Будь я Линготом, смог бы понять, что вы на самом деле чувствуете.

Тарик постукивает пальцами по подлокотнику.

- Понимаю. Вы хотите получить от меня подтверждение, мой друг. А я понятия не имею, как вам его дать.

- Не оказывайте почести той, кто столько раз обесчестил вас. Ваше Величество, если вы включите в маршрут процессии кварталы низшего класса, это покажет вашей будущей королеве, что она может издеваться над вашей гордостью, а вы ничего не предпринимаете, чтобы пресечь это.

Тарик вздыхает.

- Я не могу наказывать ее за преступление, о котором она даже не подозревает.

Рашиди долго смотрит на него.

- Хотите сказать, что вы ничего не рассказали ей о пирамиде своего отца?

- Нет, не рассказал.

- Почему, во имя Пяти королевств?

Тарик горит желанием провести рукой по лицу, но это смажет искусно и тщательно нанесенную раскраску, а у него нет времени наносить ее снова перед ужином.

- У меня ещё не было возможности. Мы почти не бываем наедине, и эти моменты не подходят для того, чтобы начать говорить о том, что мне так… дорого. Мне нужно ещё немного время, чтобы подумать об этом, Рашиди. Сейчас она настроена бросать мне вызов любыми доступными ей способами.

- Вы боитесь, что она не выкажет надлежащего уважения, присущего ситуации.

- Да.

И он боится того, что почувствует, если это произойдет. Если Сепора не захочет говорить на эту тему или снова выкажет упрямство, как уже часто в последнее время, или не проявит заботы: его бросает в дрожь при мысли, что придется прожить так с ней всю жизнь.

Это было бы просто невозможно.

- А что, если она никогда не успокоится? Если она собирается вести себя так все время своего правления и супружества с вами?

- О, я совершенно убежден в том, что именно так она и намерена поступить.

- Что вы будете делать?

- Мы с Сепорой не будем жить, как чужие друг другу люди. Я этого не допущу. Если мне придется вновь ухаживать за собственной женой, я так и сделаю. Когда она станет моей - во всех смыслах этого слова - тогда я и затрону эту тему. Но ни мгновением раньше. Понимаете, я не могу рисковать и ссориться с ней. Это даст ей повод сбежать или попытаться разорвать наш союз. Нам нужны серубелиянцы, как бы не хотелось этого признавать, особенно теперь, когда мы, вероятнее всего, обидели Хемут.

Хотя, если честно, он больше беспокоится о потере Сепоры, чем о столкновении с Хемутом без поддержки короля Эрона. Но в этом он не может признаться своему советнику, ведь это доказывает, что Сепора украла его рассудок вместе с сердцем.

Рашиди улыбается.

- Ваш отец гордился бы вами, Ваше Величество. Он не ошибся, когда назвал вас принцем Соколом. Вы, действительно, смотрите на вещи с более высокой точки зрения, чем большинство людей.

Если бы только Рашиди был Линготом. Тогда он видел бы меня насквозь, и я бы освободился от этого фарса. Тарик поднимает графит, который использовал Рашиди, чтобы обозначить маршрут процессии по случаю помолвки и обводит кварталы низшего класса.

- Итак, мы включим кварталы низшего класса в нашу королевскую процессию и осыплем людей столькими подарками, скольких они еще никогда не видели.