Ева Фёллер - Золотой мост [litres]

Сесиль вяло отмахнулась:

– Знаешь, Филипп принимает большое участие в моей жизни. Он завсегдатай театра. Думаю, он меня боготворит. Он бы не понял, если бы узнал, что я делаю такие вещи и очень даже хорошо себя при этом чувствую.

Значит, сказки про инквизицию она ему насочиняла, чтобы во всей этой истории предстать бедной жертвой. Я сочла такую игру довольно нечестной. О чем ей и сказала.

– Филипп мог бы оказаться из-за этого в очень сложном положении, – объяснила я. – Он уже ссорился с твоим мужем, я сама видела. Мне он сказал, что убьет его, если встретит где-нибудь одного. Думаю, он собирается вызвать его на дуэль.

– О, правда? Какой очаровательный юношеский пыл! Да он ведь такой милый мальчик!

Она одним махом выбралась из ушата. Вода расплескалась во все стороны, и на меня тоже. Плевать – вонючую, всю в пятнах одежду все равно нужно было снять. Не теряя времени даром, пока Сесиль льняным полотенцем растирала свое пышное тело валькирии и расчесывала перед зеркалом волосы, я, быстро выскочив из одежек, залезла в ушат, спешно надраила себя сверху донизу, втерла в волосы мыло и ополоснулась оставшейся в кадушке водой. Затем я вытерлась влажным полотенцем Сесиль и, распутав ее гребнем волосы, простоты ради снова заплела их в тугую, пусть и влажную, косу. Облачившись в чистые вещи из мешка Эсперанцы, я вновь почувствовала себя человеком. Хоть и очень, очень усталым. А ведь проработала-то всего полдня. Интересно, как же люди, которые занимались в этом столетии тяжелым физическим трудом, умудрялись по вечерам куда-то выходить? Вероятно, никак.

– Ну, тогда я пошла, – сказала я в полном изнеможении.

– Удачи, дорогуша! Ой… постой! – Сесиль, сидевшая на табурете перед туалетным столиком и при помощи сурьмы, румян и белой пудры превращавшая себя в волнующую театральную диву, повернулась ко мне: – Ты же еще даже не видела сюрприза. Взгляни-ка, что там у меня под кроватью. Это Филипп для тебя принес, славный мальчик.

Нагнувшись, я вытащила из-под кровати сюрприз – нечто похожее на каталку, только без роликов и с матрасом, довольно тонким, но зато чистым.

– Ну-ка, приляг, – потребовала Сесиль. – По-моему, эта штука удобнее, чем кажется.

Я послушно улеглась и вытянула ноги. Ах, как хорошо! Кровать действительно оказалась удобнее, чем представлялось на первый взгляд. Мне нужно было совсем ненадолго расслабиться. Несколько минут в запасе точно оставалось. Только минутку покоя… С этой последней осознанной мыслью я погрузилась в сон.

Снова придя в себя, я на мгновение решила, что уже вернулась домой. Сейчас папа крикнет, пора, мол, наконец вставать, иначе в школу опоздаю. Потом стало ясно, что вовсе я не дома, а в Париже и что школа моя в нескольких столетиях отсюда.

Щурясь, я подняла взгляд. Сесиль в сиянии свечей стояла у кровати, добродушно взирая на меня сверху вниз. В первую секунду я с трудом узнала ее. В шуршащем шелковом платье антрацитового цвета она была такой большой и прекрасной, как богиня, с сияющими пепельными волосами и идеально накрашенными красными губами. Правда, румяна на ее щеках и насурьмленные брови выглядели явно нарисованными, и лицо было слишком выбелено пудрой. Но такая уж мода распространилась в это время. В семнадцатом веке в тренде была белая кожа, пусть даже и смотрелось это неестественно.

– Который час? – хрипло спросила я.

– Скоро десять, – сказала она.

Я испуганно уставилась на нее:

– Вечера?

– Ну конечно. Ты спала, как ангел. Я не хотела тебя будить. Тем более что ты ничего не пропустила. С мушкетерами в темноте лучше не встречаться. Эти парни могут быть какими угодно очаровательными, но в такой же степени они и бессовестны. Только и ждут, как бы затащить юную невинную девушку в кусты. Ты заслуживаешь лучшей участи.

Я удрученно уселась на кровати. Свидание в Люксембургском саду, похоже, упущено.

– Вместо этого ты можешь пойти со мной, – предложила Сесиль.

– Очень мило с твоей стороны, но этим вечером мне как-то не до театра. – Правду говоря, мне было уже вообще ни до чего. Хотелось только лечь и спать дальше. Я чувствовала себя совершенно разбитой, и при одной мысли, что завтра снова нужно заступать на работу в таверне и целый день подавать еду, все начинало болеть с удвоенной силой.

– Нет-нет, сегодня представления нет. Я иду на званый вечер к маркизе де Рамбуйе. – Сесиль смотрела на меня, явно ожидая реакции, видимо, маркизу знали все.

– Извини, но я никогда не слышала этого имени. Кто это?

– У Катрин самый популярный в Париже салон. Люди из кожи вон лезут, чтобы получить ее приглашение.

– То есть… э-э-э… салон – это ведь не что-то такое… ну, ты понимаешь, запретное?

Сесиль широко улыбнулась:

– А, ты подумала про плетки и прочие тайные пороки. А ты хотела бы в таком участвовать?

– Ни в коем случае.

– Ну и успокойся. У Катрин собираются только морально устойчивые личности, и встречи эти служат исключительно духовному очищению. Там говорят о литературе, о театре, живописи и музыке. И под салоном имеется в виду действительно салон, в одном респектабельном дворце на Рю Сен-Тома дю Лувр – отеле «Рамбуйе». А лучше всего то, что Катрин не признает сословных предрассудков, именно поэтому ее кружок так необычен и популярен. Знатные люди ведут споры с простыми смертными, никого не выделяют и не отвергают. Напротив, различное происхождение посетителей притягательно именно для высокопоставленных особ. Ты не поверишь, кто постоянно посещает этот салон! – Сесиль для большего эффекта выдержала маленькую драматическую паузу. – Кардинал Ришелье собственной персоной!

Внезапно я полностью проснулась:

– И сегодня вечером он тоже будет?

– Очень даже вероятно. Кардинал редко пропускает эти встречи. Он любит вести глубокомысленные беседы с умными, высокообразованными людьми, а столько их, собранных в одном месте, он нигде больше не найдет.

Перед моим мысленным взором пульсировала фраза, сказанная Филиппом: А кардинал в Париже и шагу без своих гвардейцев не ступит . Совершенно очевидно, что в этот салон он заявляется в сопровождении своей постоянной охраны. И, значит, можно предположить, что Себастьяно тоже там будет.

Я решительно вскочила на ноги:

– Идем, – но затем решила все же уточнить: – И ты можешь меня вот так запросто привести с собой?

– Ну конечно! – Глаза Сесиль сияли. – И как раз именно такую, какая ты есть, в простой одежде, без грима. Ты – прямо-таки наглядный пример того, что может сила духа, и не важны тут ни сословие, ни пол! Ты только посмотри на себя! Совсем юная, изгнанная из своей родной страны девочка. Без родительской защиты, без опекуна, без состояния. И тем не менее ты умеешь читать и писать и даже играешь на клавикорде! Катрин будет без ума от тебя! Она сама говорит на нескольких языках, легендарно образованна!