Руслан Агишев - Встать с колен [СИ]

Та некоторое время недоуменно смотрела на него, а потом вдруг рассмеялась. Хотя нет, она начала натурально ржать! Кстати сказать, вид буквально рыдающей пухленькой гномы был уморителен, хотя Батиста его свершено не оценил!

— Ха-ха-ха, — она с трудом сдерживала в себе смех. — Ха-ха, он решил спрятать гнома?! Ха-ха! Да, не в этом дело! Ты его не можешь спрятать! Любой гном обязан прийти по зову своего клана и он обязательно придет. Другого просто быть не может! — сейчас уже от веселости в ее тоне не осталось и следа, она говорила совершенно серьезно и убежденно. — Если гном не подчиниться зову клана и это будет доказано, то его имя будет трижды произнесено на совете всего клана и забыто. С этой секунды этот гном станет мертвым для остальных. Никто не подаст ему руку помощи, не предупредит в минуту опасности,… не пропоет погребальную песнь, когда он уйдет к подгорным богам.

Батиста слушал и все это было для него настоящим откровением. Жизнь гномов, особенно такие ее глубинные подробности, была мало известно людям в силу закрытости самого гномьего общества.

В этот момент, словно специально нарушая повисшую в помещении печальную паузу, кто-то шумно испортил воздух. Гнома мгновенно вспыхнула словно алый мак, а Батиста сразу же повернулся в сторону источника, где медленно поднимался Колин.

— Я не специально, — извиняющим тоном забормотал Тимур, снова пытаясь встать на ноги. — Понимаете, детский организм очень не стоек и плохо сопротивляется алкоголю…

— О чем это он? — Батиста с недоумением посмотрел на гному, а потом снова на Колина. — Колин, ты в порядке? — а потом увидев осколки двух, а то и трех кувшинов от вина, он сам же и осуждающе закивал головой. — Вижу…

— Нормально со мной все, — Тимуру все же удалось встать на ноги. — Нор-ма-ль-но!

Это казалось странным, но он, действительно, трезвел на глазах. По всей видимости, главная напасть гномов впадать в продолжительное алкогольное буйство его коснулась лишь отчасти.

— От этих…, он запнулся, глядя на гному. — Из клана вестей больше не было? — его собеседники — гнома и человек отрицательно замахали головами. — Значит, не было.

Тимур отвернулся от них и подошел к окну, из которого открывался необычный вид на стройку века в этом городке, что всегда его настраивало на деловую волну… Вообще, от своего организма он никак не ожидал такой безумно резкой реакции на алкоголь. «Алкоголь? Какой там алкоголь? Так, полу разбавленное вино градусов семь — восемь…, — он пытался проанализировать, произошедшее с ним совсем недавно и, в конце концов решить, что ему делать дальше. — Черт! В этих проклятых фильмах гномы постоянно «бухают»… Сколько помню, как ненормальные хлещут пиво из громадных кружек, а тут… пригубил немного винца, — его взгляд скользнул с открывающего из окна вида на подоконник, а потом на пол, к валявшимся глиняным осколкам. — Ну, может и много,…но ведь вина! Похоже, вина мне совсем нельзя! Особенно сейчас! Черт! — огорчение от прочитанного совсем недавно сообщения вновь накрыло его. — Эти старые пни ни черта не видят дальше своего носа! Ведь схарчат их скоро их же соседи! И так уже у клана ничего не осталось — ни запасов еды, ни одежды срам свой прикрыть, ни нормальных инструментов… А они все честь, честь гнома!».

Тимуру — продукту своего времени — постоянно меняющегося, индивидуализированного до максимума — было крайне непросто вникнуть в суть общинной, коллективной жизни гномьего общества, в некоторых своих элементах до боли напоминающего архаичный строй русской общины. Кланы по своей сути и представляли общину живущих совместно гномов, которые множеством социальных, трудовых, управленческих связей были связаны между собой. Клан был неким самодостаточным организмом, каждая клетка которого действовала как часть единого целого.

Следствием такого образа жизни, формирующегося на протяжении тысячелетий, были и топтание на месте в плане развития технологий (даже прокладывали новые штреки в горах гномы теми же самыми инструментами, которыми работали их отцы, деды и прадеды), неприятие контактов с другими расами (считалось, с людьми и эльфами можно было лишь сосуществовать) и конечно выработка сложного и строго духовно-этического кодекса. Последний был собирательным и нигде не зафиксированным сводом древних правил поведения в гномьем обществе и центральным его потянем была честь!

Для Тимура существования чего-то подобного было откровением. Поэтому, когда после получения послания из клана, он попросил Торгрима немного его просветить… К его удивлению рассказанное гномом сильно напомнило Тимуру этические кодексы японских самураев, которые точно также строго регулировали многие жизненные ситуации.

Торгрим рассказал, что по большему счету практически все, что делал Тимур за последние дни могло привести к такому обвинению. Это прежде всего абсолютно выбивающее из обычных рамок поведение, особенно некоторые его поступки. Торгрим предположил, что таким проступком могла стать просьба включить в клан официально признанного изгое, то есть его — Торгрима. Ведь, давая согласие на включение в клан изгоя, такой клан позорил себя в глазах других кланов [5] Кстати, здесь уместно будет вспомнить например Лжедмитрия I из земной истории, которого бояре обвинили в том, что раз он не любит ходить в баню и не носит бороды, значит он не настоящий русский царь. Или аналогичное обвинение к Петру I, претензии к которому от старой аристократии и мятежного духовенства также строились на несоблюдении тем многих внешних правил — от автора ….

В то утро, Торгрим вообще-то много интересного рассказал Тимуру, что за суетой последних дней просто ускользнуло от его внимания. Особенно ему не понравилось то, что им, Колиным, и тем, что происходит в клане, интересовались чужие. По словам Торгрима, гномы из других кланом, особенно тех, которые находились ближе всего к престолу подгорных королей, активно старались разузнать обо всех странных вещах, появившихся в последнее время…

— Похоже, не любят здесь выскочек, — печально пробормотал он себе под нос, продолжая рассматривать, как гномы закачивали кладку верхней части донжона. — Что же делать? — последний вопрос он уже произнес достаточно громко, чтобы его услышали остальные. — Амина? (с языка гномов имя «Амина» переводилось как «светлая», что полностью соответствовало ее характеру).

Та вновь вспыхнула как мак, что, впрочем, никто не заметил. И гном и человек думали совершенно о другом…

— Я… Не знаю, — виновато пробормотала она. — Похоже, в твоем клане уже все знают об этом обвинении и тебе придется прийти на суд Совета. Отменить же его решение…, — она замолчала, а через несколько мгновений продолжила с запинками, словно сомневаясь, поможет это или нет. — Может только глава клана, но… у вас же нет главы.