Александр Ледащёв - Редхард по прозвищу Враг-с-улыбкой [СИ]

Все?! Он только что убил нежитя! Вампира! Без серебра! Осины! Голыми руками! Никер был мертв. Так. Кажется, что-то, наконец, забрезжило перед ним во мраке. Не ответ, нет. Но еще частица паззла. Редхард брезгливо вытер руки об его плащ, сдернул с зада штаны до колен и бесшумно ушел во тьму. Тяжелая туча заволокла небо и рухнул слепой летний ливень, сбивая все возможные следы Редхарда. И очень скоро прекратился. Повезло. Ему повезло, старику виллану нет, Никеру нет, а ему повезло. Змелюдь-счастливец!

Он тяжело поднялся по ступенькам к покоям Удольфы, но путь ему преградил гролл.

— Доложи обо мне, — попросил Редхард, — я с донесением о работе.

— Госпожа Удольфа не принимает нынче никого, — спокойно отвечал гролл, — но она велела спросить тебя, когда ты появишься, сделал ли ты работу. Сделал?

— Да, сделал, — прорычал змелюдь в лицо гроллу.

— Тогда это для тебя, — и гролл вынул из поясной сумочки стебельки травы и протянул Редхарду. Тот машинально сосчитал их. Девять. На два больше, чем обычно. Подачка за новую работу. Он стукнул хвостом по ковру и ушел к себе. Равнодушно бросил стебельки на стол, есть не стал. Привалился к оконной раме.

В свете мелькнувшего молодого месяца он видел все так же, как человек — в ясный полдень. Со двора в чащу лесу скользнула женская фигура. Удольфа. Ошибиться он не мог. Что-то просто требовало, приказывало проследить за ней. Почему именно сегодня? Почему именно за ней? Почему именно так? Не суть важно. Он открыл окно и, несмотря на его небольшие размеры, умудрился выскользнуть в него, без шума прыгнул во двор и поспешил, со всем бережением, за Удольфой.

Он видел ее впереди, благо, что вблизи от замка Веселый Лес не был столь непролазным и дремучим, как в других местах. Был час Совы. Куда же ты так спешишь-то, прекрасная ведьма? Кто же там тебя так ждет? Какой-нибудь очаровательный упырь? А если Никер?! Нет, она бежит (Удольфа? Глава нежити? Бежит?! Ого!) в другую сторону.

Тут, наконец, Удольфа встала, а Редхард спешно лег в высокую траву, распустив гребни и подняв голову. Слился с кустами. Рассмотреть его смог бы разве что другой змелюдь, да и то не вдруг.

От купы деревьев на опушке, где стояла Удольфа, отошел человек. Мужчина. Плотного сложения, высокого роста. Редхард увидел бы и лицо, но на человеке красовалась черная маска с вырезами для глаз и рта, да и кроме того, на голову был накинут глубокий капюшон его черного плаща.

— Здравствуйте, ковен-мистор, — проговорила Удольфа своим дивным голосом и села в низком реверансе, — вы так давно не желали видеть меня. Я чем-то вас прогневала?

— Я жалею о том, что не приказал тебе каждый день являться ко мне с докладом! — Редхард с трудом слышал голоса, но слова разбирал. Мужчина говорил негромко, но зло. В следующий миг случилось невозможное — полянка огласилась звоном сильной пощечины. Голова Удольфы дернулась, но она лишь выпрямилась. Молча.

— Дура! — прошипел мужчина, и звон второй оглушительной пощечины раздался на поляне. Редхард поднял голову, не веря своим глазам — человек в плаще и черной маске брезгливо хлестал Удольфу по лицу, а то стояла, выпрямившись, не смея ни уклоняться, не закрываться, — кто позволил тебе, песий выкидыш, беспокоить Древние Слова?! Кто, гниющая сука, позволил тебе сделать из него змелюдя? Чем ты думала, мразь? — и снова посыпались пощечины. Редхард еле разбирал слова, да еще к тому же подул сильный ветер. Кто же это? Но уже было понятно, что и в этом ковене все по правилам — глава ковена (а кто бы еще посмел отхлестать Удольфу по щекам?!) был мужчиной. Прекрасно. Что теперь он знает? Что есть кто-то, кто смеет хлестать Удольфу по лицу, как сутенер дешевейшею из своих подстилок, а та подставляет ему лицо, приседая в реверансе после каждой пощечины. Этот кто-то сильнее ее. Важнее. Главнее. Муть. Этот кто-то еще и живет, надо полагать, не очень далеко. Есть тут места, опаснее Веселого Леса, тут, в округе? Нет. Нет во всем майорате. Чудесно. Итак? Есть кто-то сильнее Удольфы, живет недалеко от Веселого Леса (если Удольфа могла бы по его приказу являться к нему каждый день, как понял Редхард), но вряд ли Удольфа в восторге от унижения и она бы с удовольствием отомстила бы, если б смогла. И точно, что искала Удольфа не дурака Никера.

Человек на поляне поднял зачем-то левую руку к голове и тут месяц-предатель скинул с себя облачко, ударил по лужайке дождем серебра. Редхард бесшумно упал в траву ничком.

Жуткая, чудовищная улыбка растянула его твердые губы, обнажив, кажется, все зубы до единого. «Редхард змелюдь, вы говорите?» — зло прошипел он и бесшумно пропал в Веселом Лесу, оставив странную парочку выяснять свои отношения.

Он проснулся рано, на восходе. В окно долго смотрел на встающее за Веселым Лесом, солнце. Неспешно думал, прикидывал одно к другому. Курил натощак (еду ему приносили попозже, сам он в кухню не пошел, да и думать всегда лучше на пустой желудок).

Значит, имеется убитый Никер, что не вызвало, однако, никакой реакции в Доме Ведьм. Мала сошка или еще не нашли? Пес с ним. Имеется таинственный экзекутор. Имеется побитая Удольфа. Еще имеется шанс, наконец, все закончить в один день. Нужно лишь верно рассчитать время.

Он достал из сумочки стебелек «Глазок удавленника», тщательно вымерил его длину, примерно прикинул, какой кусочек ему нужен, чтобы стать человеком не на сутки, а на несколько часов. Он так и сидел со вчерашнего дня в облике змелюдя, не выходя из комнаты. Показалось бы странным, что он не поспешил стать человеком, как делал всегда до нынешнего дня. Спешил в человечье обличье. Как он уже выяснил, раны, полученные в облике змелюдя, зарастали, только когда он был змелюдем, и то же самое происходило и с человеческим обликом. То ли крючки, которыми нарисовали ему вечную улыбку, были чем-то смазаны, то ли заколдованы, но шрамы его, уже полностью зажив, не стягивались. Напротив, бугрились на щеках, широкие, выпуклые, шириной равные толщине пальца взрослого человека. Ладно, пусть так. Зато клеймо, зло подумал Редхард, удалось на славу. Как в книге пропечатано — «ЗЛОЙ». Аккуратно, чистенько, ровно, чудо просто.

За своими тайными думами дождался Редхард завтрака. Да, в Доме Ведьм было немало существ, которые по социальной лестнице стояли даже ниже его. Хотя почему — даже? Как-никак, он личная игрушка самой мистре Удольфы, с ним не шути…

Есть «глазки удавленника» натощак было бы просто глупо, слишком уж вредна была травка. Травка, которой он не мог запастись. Он поел, дождался, пока унесут посуду, посмотрел в окно, улыбнулся чему-то и снова сел на топчан. Еще рано. Пути ему предстояло часа три, потом три часа обратно и неизвестно, сколько времени займет задуманное им небольшое дельце. То, что он в облике человека и в полной амуниции (которую ему опять вернули! А чего им было бояться? Ну, застрели он Удольфу, убей еще несколько ведьм, ладно, допустим. А дальше-то куда? Без травки-то?) куда-то идет со двора, никого не волновало. Придет, куда денется. «Глазки удавленника» в огородах-то, чай, не растут.