Эми Уилсон - Потерянная морозная девочка

— С кем?

— Его зовут Айвери…

— Мальчик? — в ее голосе зарождается недоверие.

— Да, мальчик! — я немного возмущена ее реакцией. Я могла бы приврать, но это достаточно правдиво. И что такого удивительного, что я была с мальчиком?

— И кто такой Айвери? — спрашивает она, прищурившись.

— Он новенький! Мы просто встретились под старым деревом и разговаривали. Это все!

Ох, это уже не хорошо. Что за тупость я говорю. Моя голова все еще кружится после ссоры с Мэллори. Я вообще не знаю, что еще вырвется из моего рта.

— Айвери, — пробормотала она. — Такое имя должно что-то значить.

— Может, его маме оно просто понравилось, — возразила я. — И у тебя краска по всему полу.

Она раздраженно покачала головой, из-за меня или себя, я не уверена. Я схватила бумажное полотенце и помогла ей вытереть все это, после чего она начала доставать из холодильника продукты: сыр, хумус, соломки моркови, и вручила их мне. Она приготовила маленькие овсяные печенья и попросила меня положить их на тарелку, пока она делала мисо-суп в больших кружках, слишком волнуясь, пока я нервно наблюдала. Она готовилась к нравоучению, я могла сказать по движениям ее ноздрей. Она любит хорошие лекции. Обычно они предельно ясны, даже если повторялись пять раз подряд.

— Итак, — начала она, когда мы со всем разобрались и уселись за стол, глубоко вздохнула, оглядев меня. — Сова, я не могу доверять тебе, пока ты врешь мне вот так. Ты думала, я остановлю тебя?

— Я не знаю. Я просто не хотела ничего говорить, — я взяла овсяное печенье.

— Ты растешь, и я пытаюсь понять. Но лгать и задерживаться — ты еще слишком маленькая для этого, Сова.

— Извини, — сказала я сквозь посыпавшиеся крошки. Вау, эти печенья будто спрессованный песок.

— Я знаю, — сказала мама суровым голосом. — Но это не… — она наклонила голову назад, стуча пальцами по столу. Когда она снова посмотрела на меня, ее глаза блестели, челюсть напряжена. — Это ничего не меняет. Это уже второй раз за неделю. И соврала мне. Ты ушла, и я не знала, где ты есть, или когда будешь дома. Не знала, в безопасности ли ты!

— Я…

— Нет, — покачала она головой. — Нет, сейчас моя очередь говорить, Сова. Ты особенная, мы обе знаем это. И мы не знаем, что это принесет со временем. Но сейчас ты моя девочка, и я хочу уберегать тебя так долго, как могу, — она судорожно сделала глубокий вдох. — Ты наказана.

— Мам!

— А чего ты ожидала? — спросила она. — Есть последствия, Сова, у всего. Это последствие. Ты наказана на неделю, пока что.

Я никогда раньше не была наказана. И никогда бы не подумала что буду.

Полагаю, что много всего произошло на прошедшей неделе, чего я не ожидала.

— Просто это… не кажется справедливым, — пожаловалась я позже сове на столбике кровати, когда открыла свою сумку и достала книги.

— Справедливым, справедливым, — раздается шепот в комнате, заставляя мои уши звенеть. Я смотрю на сову и вокруг по стенам. Они молчат, нет дрожи между ними, и все-таки я хочу, чтобы они ожили и поговорили со мной, потому я не уверена, что была так одинока прежде. Я пытаюсь выполнить домашнюю работу по математике, но скобки и завитушки в алгебре выглядят, как морозные узоры Джека на окнах, и я опять потерялась, думая о прошлой ночи и заговоре против него. Я должна поговорить с ним. Не сегодня, но скоро. Я представляю его там, следующего по улице и покрывающего ее серебряно-белым льдом. Затем я представляю себя с ним, и я знаю, что не смогу долго ждать.

Это были шквал и буйство в том месте, и на мгновение, она твердо знала, как это началось, как закончилось. Золотые листья вращались в воздухе, шелестели под ногами и летали каждый по своему, уносимые слабым ветром. Она бросилась бежать, как ребенок, погружаясь в хаос, она не могла помочь самой себе. Но она должна была, потому что Граф Октября был ревностным в своем правлении.

— Что ты тут делаешь? — крикнул он ей, бредя по длинной, усаженной деревьями аллее, листья оборачивались красным, когда он проходил. — Что ты ищешь? Людям не место в моем королевстве!

Он был потрясающим: наполовину выше самого высокого дерева, его кожа походила на кору. Его конечности были шишкообразными, его волосы были не чем иным, как вьющимися, скрученными корнями, что вились под его ногами.

Девушка развернулась и побежала.

Это был первый и единственный раз, когда она делала так. Она сталкивалась лицом к лицу с более злобными созданиями, более опасными, но в этом мире существовали немногие, кто вынес ярость Графа Октября. И немногие, кто выглядел так чудовищно.

Я проснулась под звуки царапанья по стеклу, ужасного, тонкого, мучительного звука, заставившего мои уши болеть. Дыхание участилось, когда я увидела, повернув голову к окну, маленькое облачко льда, клубящегося в воздухе.

Что это?

Звук повторился снова, а затем раздался стук. Слабый, но настойчивый. Я перекатилась с кровати и приподняла занавеску, чтобы выглянуть, легкие покалывания пробежались по моей спине от страха.

Это была сова, выведенная на обледенелом окне: замысловатая и красивая, крылья расправлены, глаза свирепые и решительные, смотрящие на землю. Она отражает лунный свет и поблескивает, выглядя так реалистично, что я не могу удержаться, чтобы не дотронуться до нее.

А затем Джек проявляется из темноты, злая улыбка играет на его лице, когда он высовывается из-за ветки серебряной березы, что росла в саду. Я качаю головой, хотя уже чувствую, как адреналин вскипает в крови. Он хмурится и протягивает руку, снова стучит по стеклу чуть сильнее, чуть громче. Я качаю головой более энергично, но он просто поднимает брови и стучит опять.

— Хватит! — прошипела я, испугавшись, что мама может услышать и прийти. Я имею в виду, на что это было бы похоже? Кроме того, что она обнаружила бы, что я наврала куда больше, чем она осознавала, и она оказалась бы лицом к лицу с Ледяным Джеком впервые за тринадцать лет. Понятия не имею, к чему бы это привело. Она навсегда смирилась с тем, что произошло, с фактом, что никогда не увидится с ним снова, но если она увидит его, то что-то изменится, так ведь? А потом что? Какая-то часть меня, маленькая, эгоистичная часть, которая хочет удержать его при себе, хотя бы сейчас.

Джек начинает бросать маленькие снежки в окно, чуть пониже совы.

— Что тебе нужно? — губами обращаюсь к нему, очередное облако пара образуется перед моим лицом.

Он скалится.

— Выходи, — отвечает движением губ. — Хочу показать тебе кое-что.

Я схватила свои сапоги, шапку и стала красться вниз в холл ко входной двери. Вокруг темнота. Мама сегодня не работает. Я чувствую, как ужасное чувство вины охватывает меня глубоко в животе, и я немного мешкаю в крошечном холле, оглядывая мамины картины с изображением оленей и волков, развешанные на стенах. Зимние животные в настороженных позах, с дерзкими глазами, когда они скитаются по дикой местности. Она видела этих созданий, когда была с моим отцом, я внезапно представила их. Они были в историях. Самое время. Время мне самой узнать его.