Юлия Кильтина - Голубая кровь [СИ]

Потрясенные друзья не нашли в себе сил возразить. Немой укор в глазах Рьена на мгновение разбудил уснувшую было крепким сном совесть — все-таки я ведь все эти годы скрывала от лучшего друга свою тайну, — но я заставила себя сейчас об этом не думать. Крепкие пальчики Кайле нехотя отпустили мою руку, и, отворив калитку, я зашла в сад.

Каменный найл повернул голову в мою сторону, внимательно оглядел и, спрыгнув со своего постамента, подошел ко мне. Я замерла. Липкий страх на миг окутал сердце — выполненный в натуральную величину, зверь одним ударом лапы мог убить меня на месте. Большая кошка обошла вокруг меня, обнюхала и, потянувшись совсем как домашняя Мурка, лизнула меня в руку. Бугристая голова потерлась о мою ладонь, и хищница, окинув задумчивым взглядом застывших у калитки друзей, вернулась на свое место. Спустя мгновение каменный найл вновь готовился к прыжку, следя глазами за невидимой жертвой… И только теперь пришло понимание — страж меня признал! Вслед за этим душной волной накатил страх — неужели я действительно стою на пороге новой жизни? Потому что если я найду за старой, рассохшейся дверью этого дома ответы на свои вопросы, моя жизнь уж точно никогда не будет прежней…

Сильная рука легла мне на плечо, и знакомый низкий голос тихо прошептал:

— Не бойся. Ты же все для себя уже решила, так чего теперь ждать? Иди…

И я пошла. Ручка двери легко легла в мою ладонь, как будто тянулась навстречу, дверь распахнулась неожиданно легко, вопреки ожиданиям даже не заскрипев, а внутри… Внутри меня ждал Дом. Мой Дом, тот самый, который я так долго искала. Именно таким я всегда представляла себе настоящий семейный очаг — каждая вещь здесь дышала уютом и любовью. В доме царил идеальный порядок, даже несмотря на толстый слой покрывавшей все вокруг пыли. Теперь я поняла, почему дом был таким печальным, почему он так хорошо все помнил — ему не давали забыть все эти вещи… Было ощущение, что счастливая молодая семья просто вышла на минуту и вот-вот вернется. На столе все еще стояли две чайные чашки, в спальне аккуратно заправленная кровать, казалось, только этой ночью согревала любящих людей — и если бы не этот проклятый слой пепельно-серой пыли…

Мое внимание привлек какой-то подозрительный блеск — из-под салфетки, что лежала на столике около кровати, выглядывал краешек металлического украшения. Отодвинув пыльную ткань, я обнаружила гладкое золотое кольцо с кусочком янтаря, вплавленным в него посередине. По внутреннему краю кольца можно было разглядеть надпись: «Женщине, что навсегда в моем сердце». Рука сама потянулась вперед, чтобы взять колечко и рассмотреть поближе, но не успела я его коснуться, как меня захватила уже знакомая волна начинающегося видения, и я погрузилась в темноту…

Боль. Невыносимая, жестокая боль терзала каждую клеточку измученного тела, которое хотело теперь лишь одного — поскорее умереть. Вновь пришла мысль, которая вот уже несколько дней не давала покоя: «Где я допустила ошибку?». А ведь все шло так хорошо… Заказ выполнен, наниматель доволен, я не оставила никаких следов — все как обычно… А потом вдруг погоня, ищейки, натравленные точно на меня, идущие по следу с отставанием всего на пару часов… Телепорты не помогали, каждый удар сердца еще на шаг приближал к смерти… Видимо, меня сдал кто-то из своих, иначе и быть не могло… И теперь я в этих треклятых Велларийских горах, про которые ходят такие странные слухи в Алерии и так упорно молчат в Тайлессе. Сунулась сюда без проводника и, естественно, наткнулась на Стражей. Или они на меня… О Боги, скорее бы потерять сознание…

Спасительная темнота ворчит и тянет ко мне свои мягкие щупальца, не желая отдавать добычу, но холодные пальцы на висках отсекают их, бережно возвращая почти перешагнувшее Край сознание в переломанное тело. О нет, не надо! Я не смогу снова вынести такое!.. Сжимаюсь в ожидании новой волны боли — и понимаю, что ее нет. Боги, какое блаженство — чувствовать что-то, кроме вгрызающейся в каждую клеточку твоего тела боли! Не зря говорят, что цену здоровью и счастью узнаешь лишь тогда, когда их теряешь. И понять это очень хорошо удается как раз с помощью страданий. Боль раскрашивает все твое существование в два цвета — черный и красный, но когда она уходит, мир взрывается всем многообразием цветов, и очень остро начинаешь чувствовать и любить жизнь…

Я теперь, наверное, даже глаза смогу открыть? Хм, и правда смогла… И сразу уткнулась взглядом в глубокие синие озера чьих-то внимательных глаз. Кто это? И что за странный певучий язык, на котором переговариваются стоящие чуть поодаль люди? Тот, что с глазами цвета неба, вдруг сказал на общем, обращаясь ко мне:

— Как тебя зовут?

— Нита.

— Я Тойр. Ты как сюда попала? Неужели прямиком через горы?

Слабый кивок. На большее просто нет сил…

— Отважная человеческая женщина, — задумчивый взгляд изучающе окидывает меня, и я замираю, как кролик перед голодным удавом. Я спасена? Или теперь меня ждет нечто еще более страшное, чем та погоня позади?

Внезапно из темноты, что скрывала отвесную стену ущелья за спиной Тойра, выступили три высоких каменных фигуры. Изумрудное свечение глаз выдавало необузданную ярость упустивших добычу хищников. Стражи… Все, теперь нам точно не выжить.

Прохладные пальцы на висках чуть дрогнули — наверное, в моих глазах он увидел отражение каменных исполинов за спиной, — и мягкий голос тихо прошептал:

— Спи, Нита. Ты в безопасности.

И уже проваливаясь в такое знакомое беспамятство, я услышала совсем тихое:

— Я тебя никому не отдам…

Надо же, как странно здесь все устроено — нарушителя границ, преступницу не только не наказали, но даже проводили во дворец, накормили, предоставили вполне приличную комнату («отдохните, Нита, в горах… э-э-э… несколько утомительно гулять»). А теперь вот с десяток почтенных мужей сидят и, открыв рот, слушают рассказ о моих похождениях. Что у них тут, жизнь такая скучная, что ли? Ну да ладно, мне же не жалко — пусть слушают. Тем более что Тойр тоже здесь… При мысли об этом человеке (то есть вейре, но это совершенно не важно) по телу разлилась жаркая волна — меня к нему невероятно сильно тянуло и, кажется, это было взаимно. Для меня такие глубокие чувства были внове, потому что, несмотря на свои двадцать семь лет, все мои отношения с мужчинами не развивались дальше проведенных вместе одной-двух ночей. Да и как могло быть иначе, если жизнь наемницы не позволяла надолго оставаться на одном месте, и привязываться к кому-то было просто опасно — и для меня, и для любимого. Теперь же все было иначе. Почему-то мне стало совершенно неважно, что со мной будет дальше — лишь бы быть рядом с ним…