Рошани Чокши - Золотые волки [litres]

Толпа заликовала. Северин развернулся на каблуках. Его покои находились недалеко, в западном крыле отеля, а вход был скрыт за овальным тескатом. По его оправе извивался уроборос в виде змея. Змей был сотворен таким образом, что ему приходилось без остановки ползать по кругу, преследуя собственный хвост. Он останавливался, только когда его хватали за шею: именно так можно было попасть в комнату.

Покои Северина были обставлены довольно лаконично. Здесь находилась большая кровать с изголовьем из черного дерева и сотворенным балдахином. Если кто-нибудь чужой прикасался к пологу между двумя и четырьмя часами утра – именно этот промежуток времени предпочитали наемные убийцы, – то он тут же путался в тяжелой ткани.

Северин потер шею, бросил змеиную маску на пол, скинул туфли и вытащил рубашку из брюк. Он глубоко вздохнул и подумал, что, должно быть, теряет рассудок. Ему показалось, что он чувствует запах Лайлы. В воздухе пахло сахаром и розовой водой. Воспоминания о ней преследовали его. Он прижал ладони к глазам. Что с ним не так? Северин сделал еще несколько шагов вперед, приготовившись упасть на кровать, но ему пришлось резко остановиться.

Его кровать уже была занята.

– Привет, Majnun .

На краю его кровати сидела Лайла, одетая в платье, напоминающее ночное небо. С каждым ее движением по подолу платья скатывались сияющие звезды. Из-за накатившей дремоты Северин не мог понять, настоящая ли она. Может, она была лишь иллюзией, порожденной его мыслями и желаниями. В этот момент Лайла понимающе улыбнулась уголком губ, и он резко пришел в себя.

Они не разговаривали несколько недель, но идея заговорить с ней сейчас – со всеми взаимными шутками и подколами – показалась ему естественной и легкой, как дыхание. Она больше не выглядела уязвленной и сломанной, как тогда, в его кабинете. Сейчас она выглядела как богиня. Ужасная и прекрасная. Неприкасаемая.

А он стоял перед ней растрепанным, помятым и усталым, хотя и не желал этого показывать.

– И что же заставило знаменитость из Дворца Сновидений вернуться в мою кровать? – спросил он.

Она засмеялась, и, хотя Северин был полностью одет, он почему-то почувствовал себя совершенно голым.

– У меня есть предложение, – улыбнулась она.

Он поднял бровь.

– Это предложение имеет какое-то отношение к моей кровати?

– Окажись я в твоей кровати – ты бы и не знал, что со мной делать, – сказала она, рассматривая свои ногти.

Он совершенно точно знал…

– Мое предложение имеет отношение к Зимнему Конклаву в России.

– Ты поедешь с нами?

– Только на своих условиях.

– Чего ты хочешь?

Лайла наклонилась вперед, и на ее лице заиграли тени.

– Мне нужен особый доступ. Я больше не буду прятаться в тортах и притворяться служанкой.

Ему не нужно было объяснять, что она имеет в виду под этими словами.

– Ты хочешь, чтобы я сделал тебя своей любовницей.

– Да, – подтвердила она. – Гипнос отказался, так что ты – мой последний вариант. До Конклава осталось всего три недели, и я вряд ли смогу найти кого-нибудь еще.

Он пообещал себе не думать о том, что она сначала обратилась к другому мужчине, и тут же проиграл.

Она взяла его за руку, и он заметил, что теперь она носила украшения. Тяжелые драгоценные камни украшали ее указательный палец и мизинец, а на запястье звенели золотые браслеты. Раньше она никогда не носила украшений в отеле, ведь они мешали ей готовить сладости и выпечку.

Все его тело напряглось от ее прикосновения.

– Что скажешь, Majnun ? Это просто для отвода глаз, я уверяю тебя.

Она говорила низким голосом профессиональной соблазнительницы, от которого у него перехватывало дыхание; ему приходилось прикладывать невероятные усилия, чтобы казаться спокойным.

– Я нужна тебе. Ты и сам это знаешь. Если меня там не будет, ты никогда не найдешь «Божественную Поэзию».

Она провела пальцами по его шее, прямо под подбородком. Он не мог дышать.

– Ладно, – выдавил он.

– Обещаешь? – прошептала она. – Мне нужно, чтобы ты сказал это вслух.

Он тяжело сглотнул.

– Обещаю. Я объявлю тебя своей любовницей и возьму с собой на Зимний Конклав.

– Обещай, что поделишься со мной всей информацией, которую только сможешь найти, – продолжила она.

Лайла расстегнула первую пуговицу его рубашки и положила руки ему на грудь.

– Ладно. Я обещаю, – хрипло сказал он.

Лайла наклонилась к нему, и ее темно-алые губы остановились в нескольких сантиметрах от его лица.

– Хорошо, – сказала она.

Северин почувствовал, как что-то обожгло его кожу. Он зашипел и посмотрел на ее руку, унизанную браслетами, которые на самом деле оказались запаянными металлическими проволоками, сотворенными из того же материала, что и клятвенные метки. Теперь его собственное обещание было выжжено у него на руке. Ожог болел всего несколько секунд, прежде чем металл растворился у него под кожей.

– Я научилась не доверять твоим словам, – сказала она. – Поэтому мне пришлось принять меры предосторожности.

– Как…

– Я училась у лучших, – она улыбнулась и потрепала его за щеку.

Он поймал ее за запястье.

– Нужно быть осторожнее со своими обещаниями, – сказал он низким голосом. – Ты хоть поняла, какой контракт только что заключила?

– Я прекрасно понимаю, что делаю, – прищурилась она.

– Неужели? Потому что ты только что согласилась проводить каждую ночь в моей постели на протяжении следующих трех недель. Я еще напомню тебе об этом, можешь не сомневаться.

– Я и не сомневаюсь, Majnun , – мягко сказала Лайла. – Уверена, мое присутствие не станет для тебя соблазном. Ты даже сможешь целовать меня время от времени, чтобы все поверили в наш маленький спектакль. Ведь это ничего не значит, помнишь?

Она соскочила с кровати и направилась к двери.

– С днем рождения, Majnun , – сказала она, перед тем как выйти. – Спи крепко.

Той ночью он так и не смог сомкнуть глаз.

Гипнос торопливо спускался по лестнице «Эреба».

На улице стоял мороз, а все камины тушили на ночь: это значило, что матриарха Дома Ко́ры ждал во всех смыслах холодный прием. Она крепко укуталась в меховую накидку и не спешила ее снимать. Гипнос понял, что сегодня отделается коротким визитом.

– Зачем вы приехали посреди ночи? – устало спросил он.

Даже если ее оскорбил его неприветливый тон, она не подала виду.

– Скоро начнется Зимний Конклав.

– Да что вы говорите, мадам. К вашему сведению, у меня тоже есть календарь.

Она облизала губы и покосилась на дверь.

– Ваш друг, месье Монтанье-Алари… вы уверены, что он больше не попросит нас провести тест на право наследия?