Ushba - Чудовище

Едва шкет зашел в факультетскую гостиную, его буквально оглушил шум и крики. Гриффиндорцы во всю праздновали чемпионство Поттера и хором интересовались, как же он смог преодолеть возрастной ценз. И опять Воробья никто не слушал, даже Невилл, увлеченный общефакультетским празднованием. Вновь доказывать, что он не верблюд, мелкий не стал. Он просто дождался, пока внимание празднующих переключится с него на сливочное пиво, и ускользнул в спальню. И там…

Там его ждал Рон Уизли.

Нет, Гарри не испытывал заблуждений о том, каков характер у Провокатора. Он знал, что недостатков у его приятеля достаточно. И что языком парень метет только так, не задумываясь, что и кому сказал. Просто это была последняя капля, последняя соломинка. И мелкий сорвался в абсолютно безобразную истерику. Так что, когда Уизли высказал ему свою обиду на то, что «тоже мне друг, называется, сам бумажку кинул, а меня кинуть не позвал» и прочее в том же духе (в том числе и о деньгах), Воробей вскипел и послал его, так сказать, Запретным лесом на хутор за насекомыми, тоже особо слов не выбирая. После этого он достал матнию-невидимку и, хлопнув дверью, вылетел обратно в гостиную, где другие еще праздновали. На полпути к выходу подростка заметили близнецы Уизли и прицепились с каким-то вопросом. Шкет громко попросил их хм… отстать от него. Дальше досталось Финнигану, который имел несчастье поинтересоваться, чего это Поттер завелся. К тому же парень был ирландцем, а шумное празднование в какой-то момент показалось мелкому чем-то похожим на ирландские же поминки. После получили свое и все остальные, в самых крепких выражениях. В завершение, дав клятву всем назло выжить и победить, Воробей удалился в практически полной тишине: гриффиндорцы были порядком впечатлены монологом — я б сказала, загибом — Поттера, и даже ломающийся голос оратора, порой дававший петуха, не смог испортить впечатление.

Больше глупостей мелкий натворить не успел, поскольку в темном переходе рядом с лестницей его отловил Добби и силком утащил в Выручай-комнату, где и напоил успокоительным. То ли свобода, то ли изучение грамоты благотворно подействовали на домовика: день ото дня он становился все более вменяемым и толковым. Едва ушастый услышал о чемпионстве и реакцию на оное «сэра Гарри», он немедленно трансгрессировал ко мне. Для подростковых истерик было совсем не время: мелкому нужна была холодная голова, так что обратно домовик отправился с целым мешком настоек, таблеток и зелий.

Испытанные средства не подвели: буквально через двадцать — весьма экспрессивных и все почти на гаэльском — минут Воробей представлял собой образец спокойствия и благодушия. А что глаза у него периодически слипались — так это тоже было неплохо: хоть выспится, все равно выходные. Обратно, в башню, малыш в тот вечер так и не вернулся. Он лег спать прямо в Выручай-комнате, наплевав на навешанные на него следящие заклинания и отмахнувшись от моих доводов. Ну и к черту, когда еще я могла бы от души поговорить с ребенком?

Хотела бы я сказать, что сразу после приема ударной дозы транквилитатума все как по волшебству встало на свои места. (п/а: от лат. tranquillitas — спокойствие) Увы, в таком случае никакое заклинание, никакое зелье помочь не могут. Потребовалось несколько дней, чтобы мелкий смог смириться с происходящим и перестал попусту дергаться. А не нервничать у него при всем желании не получалось: во-первых, меньше всего на свете Воробей любил отвечать за чужие проступки, а во-вторых, его бесило то, что он опять вынужден плясать под чужую дудку. Помимо всего прочего, в Хогвартсе все же были люди, чье мнение было для подростка небезразлично. Не стоило забывать и о Реддле с Джуниором. Обстановка как бы вернулась на два года назад, когда неизвестная сволочь начала болтать о Поттере — Наследнике Слизерина. Ну, или на все шесть — когда шкета после третьей подряд большой драки с приятелями кузена стали по большой дуге опасливо обходить все дети в начальной школе. Чудненько!

Впрочем, уже на следующий день выяснилось, что кое о чем мелкий напрасно беспокоился. Те, кто действительно были для шкета важны, все так же ему верили и доверяли. И я имею в виду вовсе не мисс Грейнджер, прождавшую Поттера все утро на диванчике в факультетской гостиной в компании заботливо заначенных бутербродов — завтрак мелкий проспал самым безобразным образом.

К полнейшему охренению Воробышка Луне было абсолютно до лампочки, кидал ли бумажку со своим именем Поттер или нет. А Невилл — впрочем, и Луна тоже — в любом случаю собрался поддержать друга всеми силами. И да, птаху поверили безо всяких условий. На вопрос «почему?», Лонгботтом удивился:

— А зачем тебе нас обманывать?

Луна же, перенося на холст богатство красок осеннего Запретного леса, спокойно заметила:

— Гарри, не имеет значения, обманываешь ты нас или нет, ты все равно участвуешь в Турнире, а значит — тебе нужна наша помощь. Мы же друзья.

A Mhaighdean Dé! (п/а: ирл. Дева Божья!) Офигительная логика. Чудненько!

Общество Луны и Невилла оказывало на шкета поистине терапевтическое воздействие. Была бы на то его воля, Воробей бы весь день провел в их обществе. Однако реальность всегда вносит свои коррективы, и ближе к обеду до Поттера добралась-таки Грейнджер. И началось… «Пойми Рона, он просто завидует», «напиши Сириусу, вот перо и пергамент». Да только мелкий не желал делать ни того, ни другого. И больше всего подросток не хотел совершать что-либо по чужому указу, так что с Носорожкой он почти поссорился. Почти в данном случае означало, что он не послал ее по известному адресу: девочка как-никак. Но то, что он в достаточной степени самостоятелен, чтобы решать, что и когда ему делать, а потому в указчиках не нуждается, шкет девчонке все же высказал, после чего демонстративно развернулся и ушел. И не разговаривал с нею, пока та не извинилась. Сие случилось только в понедельник — почему Поттер вдруг на нее обиделся, до лохматой умницы дошло не сразу.

А Сириусу он все же написал… После того, как тот ему прислал поздравление с участием в Турнире Трех Волшебников и пожелание выиграть. Go dtachta an diabhal air! (п/а: ирл. чтоб его черт задушил!)

К понедельнику шкет пришел в себя в достаточной мере, чтобы у него вновь заработало чувство юмора. Ничем другим его пари с Малфоем я объяснить не могу. Да-да, именно так: когда в понедельник слизеринец что-то вякнул на счет того, что Поттер и десяти минут не продержится, мелкий не нашел ничего лучшего, чем поспорить — на двадцать галеонов — что не просто продержится, а займет первое место. А на вопрос Малфоя, как же шкет расплатится, если сыграет в ящик, заверил, что внесет белобрысого в свое завещание. Моя ж ты прелесть!