Ushba - Чудовище

Выбора особого не было, да и срок годности костероста подходил к концу, и я рискнула. Поскольку отдельные компоненты зелий выводились где-то на третьи сутки, то два дня я просидела на минимуме препаратов. Конечно, в идеале лучше было бы вообще обойтись без них, но, увы, это был не мой случай. Оставалось только надеяться, что Тварь не начнет бушевать, иначе мне ее сдержать будет затруднительно. Наконец, все приготовления были сделаны, а мое тело надежно зафиксировано на той самой многострадальной каталке, с которой накануне встал Добби. Рука моя покоилась на специальной подставке. Шкет взмахнул палочкой, четко проговорив слова заклятия, и моя конечность от плеча и ниже превратилась в подобие сосиски. Затем я выпила порцию костероста, и начались мои мучения.

Двенадцать часов, двенадцать гребаных часов заново росли кости и суставы, меня знобило и лихорадило, изредка я проваливалась в забытье. Тварь чувствовалась как никогда отчетливо, а в какие-то черные моменты я сама была ею. Мелкий потом обмолвился, что у меня порой темнела радужка. Если бы не он, я бы точно потерялась, забыла, кто я, и кем я не являлась. Но Воробей говорил и звал, рассказывал какие-то школьные истории, которые я почти не слышала. А я концентрировалась на его голосе…

Все закончилось глубокой ночью. Ощущала я себе преотвратно, меня будто через мясорубку пропустили, а от горького привкуса во рту не спасла даже третья подряд чашка воды. На фоне всего этого головокружение и слабость в ногах казались лишь мелким недоразумением. Над кишечно-опоржнительным Воробью определенно стоило еще поработать. На рассвете мелкий споил мне дозу «Слезок», и я отрубилась. Как и когда он мне колол мою обычную химию, я так и не почувствовала, равно как и приема части зелий.

А вот пробуждение было фееричным. Когда я открыла глаза, моя тушка была все так же иммобилизована. Стоило только мне подать голос, как под нос были сунуты три таблетки и чашка с водой. Я покорно сожрала колеса и запила водой. А потом меня внаглую отлегиллиментили.

— Сéard sa foc?.. Совсем озверел?! (п/а: ирл. вульг. Зачем?)

Ага, меня услышали и устыдились. Как же!

— Я должен был проверить, — спокойно ответил мне птах. — Пальцами пошевели, пожалуйста.

Пальцы шевелились, кисть тоже, зато голова — спасибо нахалу малолетнему — гудела, что твой колокол. Чудненько!

— Проверил? Убедился, что тетя Патти все еще с тобой? — раздражение нахлестывало волнами.

Воробей обеспокоенно на меня взглянул:

— Голова, да? Потерпи, пожалуйста, хотя бы часик, нельзя пока…

Чудненько! Самое паскудное, что мелкий был прав: принимать еще что-либо в течение часа не стоило, потому что начну задыхаться, а от обезболивающих заклинаний пойдет кровь из носу и ушей. Было уже. Но какого хрена тогда легиллиментить? Не мог этот час подождать?! Drochrath ort! (п/а: ирл. Чтоб тебя!)

Конечно, Воробышка можно было понять: оставаться еще час в неведении и гадать, кто контролирует тело, подростку было не под силу. Но не в тот момент, когда у тебя зверски болит голова! A dhiabhail! (п/а: ирл. Дьявол!)

Два часа спустя от злости и раздражения не осталось и следа. На синем небе сияло солнышко, невдалеке что-то мягко нашептывало море, а я сидела на скамейке перед домом, блаженно щурилась, затягиваясь сигаретой, и пила крепкий горячий кофе. То, что кофе был растворимым, на мое благодушие никак не влияло: я держала кружку левой рукой, и у меня ничего не болело. Это ли не счастье?!

Если бы шкет родился в Ирландии, зваться бы ему Логаном, или Лукасом, или Лугом или их производными, потому как Воробей умудрился родиться в самый канун Лунасы. (п/а: Лунаса, Лугнасад, Ламмас, Брон Трограйн — кельтский праздник урожая, отмечается с заката 31 июля по закат 1 августа) Кроме того, его первым или вторым именем было бы имя его деда. (п/а: традиционно в Ирландии первенцам даются имена родителей мужа, а вторым детям — родителей жены) Но Джеймс Поттер назвал сына в честь одного из своих самых почитаемых предков: Гарри, третьего сына горшечника, по прозвищу Фитиль. Жизнь этого доблестного мужа, родившегося в начале семнадцатого столетия, в изложении папеньки мелкого больше всего походила на приключенческий роман: единственный из семи детей, унаследовавший от матери способность колдовать, будущий Фитиль отучился два положенных ему бесплатных курса в Хогвартсе, но домой не вернулся, а сбежал, дабы посмотреть мир. Посмотрел и, что самое удивительное, остался жив при этом, несмотря на все ужасы и эпидемии Тридцатилетней войны. В родную деревеньку он вернулся только двадцать лет спустя, с молодой женой — немецкой ведьмочкой, вытащенной им из петли в ее родном городке — под ручку. И почти сразу отличился, застрелив из своего мушкета — как я понимаю, в спину и издали — темного мага, терроризировавшего графство. Не остался он в стороне и в период гражданской войны, однако умер в возрасте ста двух лет, в своей постели, окруженный многочисленными внуками и правнуками, которые все как один были колдунами и ведьмами. Помимо всего прочего, этот достойный пример для подражания был самым что ни на есть настоящим мародером, не в смысле грабителем убитых и раненых (впрочем, учитывая качество снабжения армии в Тридцатилетнюю войну…), а том смысле, что воевал он под началом шведского полковника Вернера фон Мероде. Под теми же знаменами некогда служил и далекий предок Сириуса Блэка. Узнав сей факт, два тринадцатилетних придурка стали называть друг друга «братьями-мародерами», впоследствии наградив этим охренительно лестным прозвищем и Люпина с Петтигрю.

Так что, спасибо папе, птаха назвали «плебейским», по мнению Петунии Дурль, имечком: видимо, любящий родитель надеялся таким образом передать весь гигантский запас удачливости предка. Что тут скажешь? Передал, заодно со склонностью к авантюрам и риску. А иначе как объяснить тот факт, что, стоило только мне с домовиком покинуть Ирландию, как Воробей, léach is léir air, полез в одиночку легиллиментить Реддла?! (п/а: черт бы его побрал!) Dia ár sábháil! (п/а: ирл. Господь всемогущий!) Умник, блин, папин сын! Чудненько!

Разумеется, сообразить, какой будет моя реакция на его самодеятельность, у мелкого мозгов хватило. Так что узнала я обо всем случайно и только недели две спустя. Когда, вернувшись раньше запланированного и увидев на выходе из пещеры утирающего кровавую юшку шкета, я поняла, чем он занимался в мое отсутствие, с Гарри мы разругались вдрызг. Орали друг на друга минут пятнадцать, если не больше. Только внезапная слабость помешала мелкому хлопнуть дверью. Вместо этого я уложила чертового самоуверенного придурка в его комнате и усыпила прежде, чем он смог мне помешать. В-общем, денек выдался тот еще. Да и ночь не лучше. Уснуть у меня не получилось, и до рассвета я курила на улице. Судя по бледной роже Воробышка, то утро для него тоже не было добрым. Завтрак прошел в мрачном молчании, даже Добби тревожно смотрел то на меня, то на Гарри, не решаясь заговорить. Живоглот вообще на глаза до вечера не показывался. Меняла капельницу и дыхательный мешок я сама. Когда же я вернулась, мелкий не выдержал: