Галина Гончарова - Айшет. Магия разума [СИ]

Но делать мне этого решительно не хотелось.

Я могла так же изучить и разум Ораса. Но мне хватило и того, что я увидела. Орас был всего лишь вторым, всего лишь ведомым. Недостаточно сильным для сопротивления, покорно следующим за выбранным хозяином.

Пес.

А что хозяин недостойный… так и собаки не выбирают. Они просто служат.

И я сложила оружие.

– Если бы я могла, я бы помогла. Но я не могу, моя сила другой природы.

Орас кивнул.

– Я понимаю. А что ты можешь – вот в это время?

– Разве что утешать людей. Не давать сойти с ума. – Я подумала пару минут. – Только не знаю, на сколько меня хватит.

– Это не поможет. Успокоишь десяток – придет сотня. Понимая, что им грозит смерть… люди обезумеют, и мне сложно их винить. Эта пакость уже появилась у десятков… да и у меня тоже.

– Сколько здесь живет людей?

– Это маленький городок. Тысячи три – четыре. Может, меньше.

Я поежилась.

– Вчера мне было плохо. Когда пошел дождь, меня всю затрясло, но я думала, это из-за Райлена.

Орас вздохнул.

Коснулся своего уха, на котором набухали такие же язвочки.

– Он сегодня хотел сходить в Храм. Теперь не пойдет.

– Вот уж о чем я не жалею, – злобно фыркнула я. Ага, как мы мило раскаиваемся, получив наотмашь по морде! А если б не получили?

Орас покачал головой.

– Знаешь, оставайтесь с братом здесь? Пока… вы пока не больны?

– Вроде нет.

– Я пока себя нормально чувствую, сейчас принесу вам еду. Закройтесь, может, и повезет?

Я в этом сильно сомневалась. Но… чем Темный не шутит?

– Зачем тебе это делать?

Орас хмыкнул.

– Считай, грех с души спишу. Я ведь о его планах знал. И одобрял…

Я не стала спорить.

Хочется ему так сделать? Пусть делает!

И ему легче, и у нас на один шанс больше будет.

Орас ухватил Ленера под мышки и потащил из номера. Я крепко обняла брата.

Корс, милый… как же мы попали! Что же теперь будет? Что будет?

Болезнь – это безумие.

Это я поняла в первый же день.

Что делают люди, понимая, что обречены? Да пускаются во все тяжкие!

Они мстят, напиваются, прелюбодействуют, они мгновенно становятся скотами! И позволяют себе все то, что сдерживали раньше.

А чего терять-то? Пара часов осталась!

Внизу тоже были слышны шум, гам, крики… там дрались. Потом начали подниматься наверх.

Время близилось к обеду.

– Корс, – тихо приказала я брату. – Когда к нам вломятся, я попробую расчистить нам путь. Ты идешь за мной и не отстаешь ни на шаг.

– Шани, а куда мы пойдем?

Я поглядела в окно.

– А хотя бы в «Золотую пчелу».

– Шани?

– Это двор для чистой публики. Там наверняка есть запоры, есть оружие, есть, кому нас защитить. Там есть кто-то знатный, хотя неясно, что он там делает.

– А нас будут защищать?

Вот это был самый сложный момент. Будут ли?

Смогу ли я?

А мне терять нечего! Я и не с таким справлюсь! Я брата не брошу.

– Здесь и сейчас всем будет наплевать на меня. Хоть я полгорода накрой своей силой. Понимаешь? Если там знатный господин – с одним человеком я справлюсь и подчиню, и сломаю, и делать он будет, что нам нужно! Из города уберемся, а дальше – наплевать!

Корс кивнул.

– Ну да. Храм, вон, звонит в колокола.

Ага, ничего лучше, чем устроить молитвенное шествие, они не придумали. Болезнь передается от человека к человеку, соберитесь вместе – и станете еще опаснее. Заболеют даже те, кто мог остаться здоровым. И будьте уверены, Светлый Возвышающий ни одному человеку не поможет. Не было ни единого отзыва с его стороны, так-то!

Молись над больным, не молись, а толку не будет. В этом я отцу верила.

В Тиртане используют другой метод борьбы с болезнью. Обриться налысо, сжечь всю одежду и волосы и париться в мыльне. Долго.

Тех, кто заболел, это не излечит. Но у остальных будут шансы.

Как поступят здесь?

Нет, в Риолоне так не делают. Край – запереться и ни к кому не лезть. Только вот сейчас это не поможет.

На лестнице раздавался шум. Все ближе, все громче…

Я схватила дорожный мешок, надела лямки на плечи. Корс сделал то же самое.

– Держись за мной. И держи меня за руку, только вперед не лезь. Я пока еще не могу силу рассчитывать, попадешь под воздействие.

Корс кивнул, сжимая мою руку. Пальчики брата были холодными и липкими. Ему тоже было страшно.

Десять секунд.

Опуститься на колени, крепко обнять брата.

– Я не позволю тебя обидеть. Слово!

Пять секунд. Встать с колен, повернуться лицом к двери.

Две секунды.

Снять браслет.

И самостоятельно распахнуть ногой дверь.

Вперед, Айшет Ланат! Только вперед! Ты – справишься, ты обязана.

И сила, выплескиваясь, заполняет коридор, гостиницу, весь двор…

Куда-то пропадают эмоции, уходит испуг, мир становится пронзительно ясным и четким. И такими же становятся мои мысли. Словно я смотрю на происходящее через толстую пластину льда. И стена, и холод одновременно.

Я не хочу никого убивать. Не собираюсь наносить вред людям, я вообще не хочу на них воздействовать. Что-то изменять, что-то говорить… к чему?

Когда человек в истерике, он тебя все равно не услышит. Спорить с безумцем бесполезно. Просто дайте мне пройти.

Как убрать человека со своего пути, ничего ему не объясняя? Я ведь не могу драться, мне остается только одно.

Усыпить.

Тебе больно, тебе страшно, тебе не хочется умирать, такой беды не может случиться именно с тобой…

Нет, не может.

Это все сон, только сон. Ты спишь и кажется тебе, что ты заболел, что заперт в городе, из которого нет выхода, это просто кошмар приснился, не думай о нем, а я спою тебе, и сон будет хорошим, и мои губы сами собой произносят детскую колыбельную, которую мне пела мама. Сейчас ее слышат все, кто оказался в шлейфе моей силы.

Я тихо мурлычу и иду вперед.

И словно подкошенные валятся на пол люди.

Я точно знаю, сколько их, я, словно морское чудовище из папиных сказок, распустила щупальца во все стороны, ловчую сеть, в которой запутываются люди, и шепчу им.

Мягко опускается на пол Орас.

Ирш Галикст царапает себя ножом, зажатым в руке. Кровь медленно течет на пол, но ранка небольшая. Не надо хвататься за оружие, раз не умеешь с ним обращаться.

Карна с дочерью на руках закрывают глаза, сворачиваются клубочками на кровати. Я не вижу их, и в то же время знаю, что они неподалеку, в комнате. Чувствую. У них те же язвочки, и мне безумно жалко женщину, жалко ребенка