Ари Мармелл - Соглашение вора

Эта комната не была приятной. Пять стен из темного камня на темном цементе. Пол и потолок из черного мрамора, гладкие, без трещин. В комнате была одна дверь из тяжелого темного дерева, что вела в прихожую. Хитрая система рычагов и приборов не давала открыть внешнюю дверь, если внутренняя была закрыта, и наоборот. Комната была защищена, ее тени никогда не пронзал свет.

Было темно.

Гость в этой комнате стоял в свете пары факелов напротив двери, и он мог поверить, что стоял на краю вечности, смотреть в первобытную тьму, что была за границами творения.

Между факелами скрывалась единственная черта комнаты. В стене, где голова и тело в таком свете могли быть приняты за человеческие. Плечи и руки были как у человека, но слишком мускулистыми. Голова была правильной формы, на ней была грива волос, что ниспадала назад, вырезанная в деталях на стене.

Все было сделано, чтобы привлечь внимание к лицу.

Черты были кошмарными, пугающими, поражающими. О, это была не маска жуткого монстра, там не было клыков, меха, чешуи. Лицо было человеческим, даже красивым. Но на нем не было смертных эмоций. Это был безумец, что не мог понимать и испытывать желания, ненависть и страхи, что должны быть его с рождения. Это было лицо чистого голода, зла, что росло не из дел, а из инстинкта хищника. Это был зверь, волк, змей или лев, но в маске человека.

Перед идолом ждали две фигуры. Первая была Робе, его глаза были большими от смеси страха и жадности. Он смотрел то на идола, то на мужчину в темно-синем одеянии, почти сливающемся с тьмой вокруг. Он платил Робе, когда того выгнали из стражи. Он обращался к этому мужчине только как Апостол.

Генри Робе не хотел признавать даже себе, что знал другое имя Апостола, боясь реакции на эти знания.

— Уверен, что они идут? — спросил Апостол, раздраженно глядя на внешнюю дверь.

Робе не вздохнул и не закатил глаза, хоть ему и хотелось, ведь он повторял в четвертый раз.

— Уверен, святейшество. Они будут здесь. Им просто нужно…

Раздался звон в стенах, комната загудела от работы механизмов.

— …немного времени, — закончил Робе, внутренняя дверь открылась.

Их было шестеро, разного роста и комплекции. Один был в коже с темными пятнами, другой в ярком наряде аристократа, даже с рапирой на боку, третий был в черном, едва заметный в этой комнате.

Они были общей профессии. И они были хороши в ней.

— Робе объяснил, зачем вы здесь? — осведомился Апостол без предисловий.

— Я хочу угадать, — сказал мужчина в коже. Его голос был низким из-за шрама на шее. — Вы хотите кого-то убить.

— Если бы я хотел комедии, — сказал хозяин, — я нанял бы шута. Конечно, я хочу кого-то убить, идиот!

Убийца пожал плечами.

— Задают глупый вопрос…

Аристократ — убийца под прикрытием — шагнул вперед, прервав товарища:

— Вы давно не просили о личной встрече. И хоть ваш страж напряжен, я слышал волнение в его голосе. Наверное, вы нашли Адрианну Сатти.

— Молодец, Жан Люк. Я рад видеть хоть одного умного среди вас, — он продолжил для всех. — Я нашел беглянку, чего вы не смогли за два года, — он посмотрел каждому в глаза, напоминая о своем недовольстве, и убийцы отвели взгляды. — И я хочу, чтобы вы помогли избавиться от нее. Но пока я хожу, чтобы вы узнали ее кличку — Робе объяснит — чтобы найти ее, когда необходимо. Ее пока не надо убивать. У меня другая задача для вас.

Группа в смятении шепталась. Жуткая акустика комнаты вернула шепот шипящим хором.

— Уверен, — продолжил Апостол, не ожидая ответа, — что вы слышали, кто скоро почтит наш город присутствием?

Снова эхо, но не смятения, а потрясенного оханья.

— Слышали, — улыбнулся Апостол, зубы сверкнули белизной среди тьмы. — Мне нужно…

Дверь захлопнулась за ней с грохотом, напоминая люк на виселице. Частные комнаты «Дерзкой ведьмы» были простыми: шесть стульев и стол, и все. Виддершинс старалась изображать спокойствие, глядя на мужчин, что привели ее сюда. Ее улыбка была будто приклеена к лицу, она села на стол, скрестив ноги, болтая ими у края.

— Брок, — поприветствовала она великана.

— Рад, что ты помнишь меня, Виддершинс, — прогудел он, жестоко улыбаясь.

— Что? Нет. Я так ругаюсь, когда напугана. На курином! Брок-брок-брок-брок! Кудах! — она моргнула. — Видишь? Вот так.

Улыбка пропала с лица Брока, он скрипнул зубами.

— О, ты забавная, — прорычал он.

— Да? Рада, ты это сказал. Я бы не поняла по твоему лицу, что… что…

Она нервно сглотнула, когда Брок из недовольного стал злым, сдвинув брови сильнее. Виддершинс решила, что, похоже, не стоило его дразнить.

Брок был с короткими волосами и твердой челюстью. Он мог считаться красивым, если бы за его лицом скрывался кто-то добрый. Хоть Брок был на хорошем счету у Гильдии Искателей, он не был вором. Он был скорее «посредником», ломал ноги. Он был не умнее своего любимого оружия.

Он подошел к столу, от его шагов пол дрожал, поднималась пыль. Виддершинс невольно посмотрела на молот на его боку.

Она не хотела дразнить его и поспешила выпалить:

— Брок, я не знала, что ты был кузнецом. Что хочешь выковать этим? — она нервно рассмеялась и жалела, что села на стол. Было некуда отступать. — Знаешь, говорили, что члены Гильдии «куют» дела, но я не понимала. Многие в нашей работе предпочитают перо и чернила. Это куда…

— Заткнись.

Она замолкла, отклонилась, а Брок возвышался, и она почти легла на спину, чтобы встретить его взгляд. Он остановился в футе от нее.

— Ты меня бесишь, — сухо сказал он. — А это плохая идея.

— Это привычка, — парировала она инстинктивно. — Что ты хочешь?

— А что я хочу от людей, Виддершинс? Долг гильдии. И ты перегнула.

Его товарищи ухмыльнулись.

Виддершинс невольно нахмурилась. Опять Лизетта. Больше никто не стал бы трогать ее из-за работы, что она завершила вчера.

Он мог спрашивать о давней работе, но она их не запоминала. Хоть и придержала немного…

— Я не знаю, о чем ты! — возмутилась она.

Другие рассмеялись, явно слышали это в тысячный раз. Брок покачал головой.

— Конечно, — едко сказал он. — Это все ошибка.

— Да! А еще, — быстро добавила она, он сжал рукоять молота, — если ты меня убьешь, гильдия не получит мой долг! Они не будут рады, да?

— Я не убью тебя, — сказал Брок, его дыхание было облаком в дюймах перед ней. — Я даже, — добавил он, звуча недовольно, — не должен ломать тебе кости. Но ты должна запомнить наш разговор, — он криво улыбнулся, ему не хватало зубов. Он вынимал молот с шипением. — Думаю, ты запомнишь.

— Это точно, — сказала она, издав смешок сухим ртом. — Я ни слова не забуду. Я поняла, Брок. Не нужно больше тратить на меня время!