Юлия Ханевская - Нянька для злодеев [СИ]

Гера Шептун, а если официально — Гаральд Холд — был бандитом. Хотя, первое впечатление о нем всегда складывалось приятное. Высокий, подкаченный, сероглазый брюнет приятной наружности. Внешне он относился к категории тех юношей, что охотно снимают котят с деревьев и помогают бабулькам перейти дорогу. Увы, это впечатление очень и очень обманчиво. В лучшем случае, Гера плевал на окружающих с высокой башни, в худшем — стремился испортить им жизнь.

Каким образом он попал в Академию Семи Магов никто не знал, а с чьей помощью доучился до последнего, третьего курса — вовсе из разряда необъяснимого. Но в один из летних вечеров, фортуна от него отвернулась. Стоявший на стрёме Кузя Одноглазый (по документам Каземир Роквуд) в самый ответственный момент отбежал в кустики по малой нужде и не смог прокричать филином, предупреждая об опасности. А именно — о прогуливающемся с очередной пассией ректоре всея Академии.

Кузя, большой парень с массивными ручищами и туповатым выражением лица и единственный друг Геры, обладал отталкивающей внешностью. И этот его минус для Шептуна был безусловным огромным плюсом, правда, с рядом неприятных моментов. Мало того, что Одноглазый повсюду за ним таскался, как приклеенный, так еще и отсвечивал в толпе огненно-рыжей и вечно немытой шевелюрой. К черту всю конспирацию.

Так вот, высокий красавец (даром, что лысый) Азар вел под ручку милую Лалинну — белокурую сестричку из лазарета. Он исполнял обещание показать загон с новой партией карликовых драконов, завезенных неделю назад с самых суровых гор. Приобнимал моложавую чаровницу чуть ниже талии и склонялся к красивому ушку в страстных речах. И в самый ответственный для него момент, практически на подходе к мощным железным воротам, эти самые ворота бомбанули.

Да, именно так. Не загорелись, не взорвались, не слетели с петель, а бомбанули. С копотью, сажей, огнем и громким звуком «Бу-у-ум ба-ба-а-ам». Практически сразу же к этому великолепию присоединился рык, скрежет когтей по металлу и гудящий рев — это драконы прознали о своем звездном часе.

В общем, дама смогла рассмотреть животину во всей красе, что совсем не увеличило шансы Азара Фельна оценить саму даму в более приятной обстановке.

Гера Шептун унести ноги с места преступления не успел. За что сейчас и находился условно переведенным на третий курс с одной незначительной поправкой: еще одна выходка — и отчисление без права поступления куда-либо еще.

Стремясь загладить вину и заодно избежать тяжких телесных, Кузя Одноглазый предложил интересный план, напрямую касающийся дочки Азара Фельна, по слухам прибывающей в Академию именно сегодня из пятого измерения на седьмую площадку.

Гера, уцепившись за единственный шанс не вылететь с треском, примчал на место встречи за час до оной. Но и тут его ожидало разочарование в облике щуплого темноволосого очкарика, назначенного в старосты их группы. Чем руководствовались деканы, ставя этот выхлоп природы руководить четырьмя рослыми студентами факультета Аномальной магии, Гера не знал. Но подозревал, что без проигранного кем — то спора тут не обошлось.

— Значит так, лезешь ко мне под ноги — трансформируешься в труп, — грозно протянул он, подойдя к Рафату Зелингу практически вплотную.

Староста деловито поправил съехавшие на кончик носа прямоугольные очки и спокойно произнес:

— Думаешь меня это остановит? В своей группе я не допущу посягания на честь несовершеннолетних.

— Какое к Дьяволу посягание? О чем ты мямлишь, болезненный? — Гера нахмурился, отступив на шаг. Бросил взгляд на молчаливого напарника, не собирающегося вступать в полемику с начальством, хоть и столь мелким.

Рафат тем временем достал из черной деловой сумки внушительный блокнот, открыл его на середине и приготовился записывать остро наточенным карандашом. Этот хмырь всегда и везде таскал его с собой. Чем вводил Геру в состояние близкое по накалу к булькающей кипящей жиже целебного источника, воняющего тухлыми яйцами где-то на окраине лесных болот.

— Не прикидывайся, — староста черканул пару слов и поднял взгляд на Геру. — Вся академия в курсе твоих планов на счет ректорской дочки.

— Да кому нужны ее телеса? Немого обожания во взгляде вполне достаточно. Этого хватит, чтобы Кощей не отчислил предмет воздыхания своей дочурки с последнего курса.

— То есть, ты подтверждаешь, что собираешься использовать аномалию своей магии на другом человеке?

Злосчастный карандаш завис в воздухе. Глаза за стеклами очков прищурились. Гера скрипнул зубами. Он ненавидел, когда о его даре отзывались как о чем-то ненормальном и крайне опасном. Конечно, именно благодаря ему Холда приняли на факультет Аномальной магии столь престижной академии, но разве сила внушения может стоять рядом с пирокинезом, парализующим взглядом и постоянным желанием пить кровь? А именно этим занимались трое его товарищей из группы номер два.

— Чего я с тобой тут панькаюсь? Гера стремительно приблизился, сгреб Рафата за ворот и дерганул на себя, вынуждая того цепляться за асфальт носочками ботинок. Блокнот вывалился из рук, зато карандаш крепко стиснулся в кулаке, готовый вонзиться в горло обидчику. — Кончай шуршать на меня, пакетик! Сейчас собираешь все, что тут рассыпал и валишь в свою комнатку. Понял?

Рафат ничего ответить не успел.

Вспышка золотого света, резкий запах скошенной травы, и откуда-то сверху на них свалилось «нечто» килограмм под шестьдесят. Гера, не успев даже выругаться, повалился на старосту, подминая несчастного под себя, а, распластавшееся у него на спине неожиданно зашевелилось и, кряхтя, начало сползать в бок.

По голове стукнули чем-то металлическим, следом раздался до одури неприятный писк и присоединившийся к нему женский возглас:

— Да чтоб еще раз!..

Гера, шипя под нос проклятия, пытался выпутаться из клубка мантий, задравшихся на голову; Рафатовских рук, занятых освобождением из того же капкана; и каких-то левых, не понятных на ощупь вещей. Схватив первое попавшееся металлическое нечто тут же взвыл от острой боли в пальце.

Мгновенно подскочил, наступив при этом старосте на живот. С ужасом обнаружил свой указательный палец в пасти отвратительной серо-черной твари с кожистыми крыльями. Её красные глазищи, пытались выжечь немигающим взглядом в черепе Геры сквозные отверстия. Зверюга вцепилась в прутья клетки всеми четырьмя конечностями и, кажется, даже рычала.

— Отцепись! От меня! Чудовище! — встряхивая на каждом слове рукой, Гера попытался сбросить с себя мерзавца.

— Да что ты себе позволяешь! Он же маленький и беззащитный!

Геральд аж дар речи потерял от возмущения. Этот маленький-беззащитный еще чуть — чуть и отгрызет ему пол руки!