Олег Бондарев - Рыцарь понарошку

Порядок пришлось наводить жестокими репрессиями. Кое-как утихомирив расшумевшуюся команду, Валентин по секрету – гоблины навострили уши – поведал «тактику»:

– Ты – туда! Ты – там стой! А я… Разберемся!

– Поехали! – воскликнул судья, и игра началась…

– Пш-ш-и-ик! – верещал мяч, перелетая с одного края поля к другому.

– Голь, – удивленно отмечал в протоколе судья.

– Бац! – восклицал орк, в очередной раз промазав по Валентину.

– Пш-ш-и-ик, – отвечал на то мячик.

– Голь.

– Пш-ш…

– Го…

Тролль отчаянно тер грязным платком вспотевший лоб: магик оказался славным мячегонцем, судья едва успевал считать голи, забитые «гоблином». Излюбленный метод зеленокожих: «Бей не по мячу! По ногам! Оно вернее!», наверное, в первый раз за многолетнюю, полную взлетов и падений, историю игры давал сбой. Болельщики, сотня фанатов в разноцветных майках, настолько прониклись стилем Валентина, что даже прекратили затевать драки, мусорить, пьянствовать, плеваться под ноги да дубасить друг друга по голове и взялись подбадривать игроков веселыми кричалками и свистом. Какой-то гоблин даже предложил запустить «волну», но так как никто из собравшихся толком не понимал, что это такое, болельщики ограничились подкидыванием зачинщика в воздух.

– Пш-ш-ш-ш… Пуф! – заметил мяч и спустил.

Подбежавший судья придирчиво осмотрел останки мяча, крепко пожал руку Валентину и, сложив ладошки рупором, прокричал:

– Конец! Конец! Победа лопаньем присуждается, – тут старый тролль сделал эффектную паузу, – команде гоблинов!

Трибуны взвыли.

Кто-то обнимал Валентина, дружески бил по плечу, какой-то орк ловко отодрал у него две пуговицы на счастье, а тролль, подмигивая и улыбаясь, предложил подписать контракт, суля «во-о-о-т такую славу» и «во-о-о-т такие деньги» почти даром.

С трудом растолкав фанатов, воришек и игроков, Валентин добрался до эльфийки. Малышка сидела на молоденьком вязе и весело болтала ногами.

– Куда мы теперь, Вал? – невинно спросила Кларетта.

– Ты знаешь, я был бы не против как следует искупаться! – усмехнулся Валентин, выжимая мокрое от пота платье.

Малышка довольно фыркнула: впервые за время их знакомства вечный спаситель позволил себе искренне улыбнуться.

И не один василиск не дернулся, не дрогнул под ударом весла по пустой и пьяной голове…

А там и берег показался, куда в обнимку с сумками и спрыгнули с плота трое путешественников – два почтенных рыцаря и волшебница-«перевертыш».

– Чего оно… – тяжело дыша, выдавил Фэт, – … тягучее… такое?., вода… болото…

– Ну, оно и было тягучим, – спокойно объяснила уставшая меньше всех Элви. – А тут еще ты пива долил и…

– Ясно, – выдохнул Фэт и, прикрыв глаза от палящего сквозь кроны деревьев солнца, протяжно зевнул.

Кушегар покосился в его сторону, но ничего не сказал: в конце концов, это он, простолюдин, все придумал… и придумал, надо сказать, отменно! Только вот здравый смысл и дворянское воспитание не позволяли Комоду принять эту мысль с должным спокойствием.

«Обычный деревенский увалень никогда и ни при каких условиях не может соображать лучше, чем истинный наследник голубых кровей» – так гласит великий Кодекс, и не ему, Кушегару, должно его нарушать. Так что беглый барон с наслаждением потянулся, ощущая, как с каждым движением его кости болят все сильней и сильней. Что ж, старость – не в радость, хотя и до седых бород еще прилично-прилично… А поэтому, несмотря на усталость, надо двигаться дальше, взяв ориентиром столицу и проходящий в ней турнир! К тому же разбивать лагерь на берегу топи, снизу доверху заполненной василисками, было по меньшей мере глупо. Хотя бы из-за того, что твари могли очнуться в любую минуту. И тогда мирно посапывающим возле самого болота путникам (в одном из которых любой ящер узнает обидчика всего рода василисков) несдобровать.

– Правильно! – согласился Фэт, взваливая на плечо сумки. – Идти надо, турнир скоро! Не зря ж я у вас с Ровэго почти месяц вкалывал как проклятый!

Кушегар тоже взял две сумки. Элви с ехидцей покосилась на одного, на второго и пошла впереди, налегке, то и дело с легким намеком хихикая.

Постепенно болото осталось позади, уже не видимое за ветками кленов и осин. Желтые листья пьяными мужиками ложились под ноги, хрустя хотя и не выбитыми зубами, но высохшей за октябрь кожицей.

В лужах отражалось ярко-бесполезное солнце: света хватало, но вот с теплом не ладилось. Некоторые листья падали на гладь этих луж, одинокими лебедями скользили по поверхности и уходили, как гости после недельной чистки хозяйских погребов.

Два рыцаря, старый и молодой, не обращали на эту красоту никакого внимания: сумки, тянущие к земле, словно доверху набитые железом, заставляли забыть обо всех красотах мирских и думать только о том, как бы пересилить себя да не выкинуть опостылевшие торбы куда подальше, пока руки не отвалились.

Элви скакала впереди, прямо-таки наполненная окружающей романтичностью, и собирала букеты желтых и красных листьев. Легким и не требующим большого магического умения заклятием она мигом вычистила одежду от грязи и пыли.

Элви словно бы стремилась слиться с окружающим ее лесом в единое целое, перенять его дух.

И вот она наклонилась за очередным листом…

А над головой, в опасной близости от затылка, просвистела стрела.

– Ложись, Эл! – услышала она голос Фэта, и так уже распластавшись на листьях.

Посмотрела через плечо на спутников: рыцари обнажили мечи и теперь озирались по сторонам, ожидая, когда же лучник осмелится пустить еще одну стрелу.

Фэт, красный, потный, но готовый располосовать любого, попадись враг под руку: рукоять палаша крепко сжата в правой руке, щит держит левая. Кушегар выглядит еще внушительнее, пусть и не такой здоровый и молодой, как его спутник, но нажитые боями шрамы и широченные плечи удивительно красят любого мужчину.

Оба – да и Элви тоже – ждали, когда же объявится подлый враг.

Но таинственный лучник оказался, судя по всему, очень стеснительным. Или же все происходящее он заранее продумал до мелочей: в любом случае на поляне незнакомец пока не появлялся. И стрел в беглую волшебницу не пускал.

Над лесом повисла тишина, нарушаемая только тихим сопением подхватившего насморк Фэта.

А потом на поляну вышел, неслышно переступая, странный человек с луком.

Странно было уже то, что он был не совсем обычным человеком. Незнакомец принадлежал к древнему народу егерей, обосновавшихся в Астрате с тех седых времен, когда эльфы еще влюблялись в человеческих женщин и дарили им маленькие подарки. Обычно подарки проявлялись в полной мере через девять месяцев, громко кричали и слова сказать не могли.