Олег Бондарев - Рыцарь понарошку

Стражники, завидев их, отработанным жестом скрестили алебарды, загораживая вход. Правда, ворота и так были закрыты.

Снаружи – только тараном, отметил Кушегар. Так что зря привратники стараются.

Но церемонии, нравы, обычаи!..

– День добрый, храбрые стражи! – сказал Фэт, походя припомнив историю одного из побитых им в таверне героев: тому надо было освободить из городской темницы несправедливо осужденного друга. Лентяй совсем недавно решил, что бедняга ошибался, и смертная казнь за десяток пьяных дебошей, три сожженные деревни и четыре десятка убитых – вполне правильное наказание!

– А вы кто такие будете? – подозрительно щурясь из-под приподнятого забрала, осведомился левый страж.

– Я – рыцарь, сэр Жруно де Фэт, – за дефекта сразу в глаз получишь, предупреждаю! Это – волшебница Элвира и мой оруженосец… Комодо дель Фьеро, во!

Кушегар от такого витиеватого ругательства в свой адрес сначала просто-напросто остолбенел, а когда захотел-таки врезать обидчику, вспомнил, что на глазах у охраны он и должен тем самым оруженосцем быть. Так что, если слуга резво надает хозяину пинков под зад, это может вызвать немало интересных вопросов, которые наперебой будут задавать привратники… Да и городская стража, вплоть до королевских палачей, не останется равнодушна…

А кому нужен лишний шум?

– Вы не из тех бара… э-э-э… онов, которым грамота пригласительная не дошла? – осведомился, чуть расслабившись, стражник.

– Не-а, – в подтверждение собственных слов Фэт достал из-за пазухи помятый лист бумаги. – Вот она!

– Отлично! А то бы опять тут полдня переливали из пустого в порожнее, кто там чей лорд, а кто чей вассал, да кому на турнире сподручнее шишки получать! – усмехнулся правый, доселе молчавший – росту он был невысокого, но в ширине даже превосходил Комода.

Он и взял грамоту из рук Фэта да, тихо бормоча, прочел. Хмыкнул. Достал из-за пазухи перо и, обмакнув его в услужливо поданную напарником чернильницу, размашисто расписался. После чего вернул грамоту рыцарю:

– Вот теперь можно вас и пустить, – стражник оценивающе оглядел троицу. – Хороню, что вы пешие пришли – можно через дверцу пустить, вместо ворот этих проклятых… Или вы, как и все эти двинутые, тоже покрасоваться хотите?

– Нет-нет, мы и так, по-простому, зайдем! – заверил Кушегар, поудобнее располагая на плече кладь.

– Вот и ладненько. К тому же не очень бы вы и смотрелись… Нет, я ничего не хочу сказать, но на конях было бы определенно лучше! Правда же, Грейс? – обратился он к напарнику.

– Ага, – зевнул тот в ответ. – Хотя… – еще зевок, – не задерживай, короче!

– Да я что? – возмутился коренастый. – Они меня вопросами обложили – мама не горюй! А, ладно, сами потом узнаете – по ходу дела, так сказать.

Кушегар и Элви немного растерянно переглянулись: от проклятого говоруна уже начинала болеть голова. Фэт же спокойно взирал на все это безобразие. Похоже, лимит мыслей на тот час он уже исчерпал, поэтому и пропускал мимо ушей очередное слово, предложение, речь разговорившегося стражника.

Тот же, сияя, продолжал рассказывать барону и волшебнице обо всяком-разном, как раз перейдя к проблеме парнокопытных друзей: ковыряясь в носу, стражник со знанием дела вещал о различных породах лошадей и советовал, где и какую можно купить подешевле.

Наконец даже до Фэта дошло, что набравшего обороты коренастого надо останавливать да поживей, а то бедняжка Элви уже начинает томиться, а у Кушегара глаза на переносицу съезжаются.

Поэтому он сделал шаг, сокращая расстояние, и опустил пудовый кулак на маковку не в меру разошедшегося служителя закона.

Тот ошарашенно икнул и сел толстым задом в пыль. Фэт же брезгливо, как и полагается настоящему рыцарю, отряхнул перчатку и, подумав, отшвырнул ее в сторону. Следом отправилась и вторая.

– Убирай своего друга, – велел сэр Жруно надменно, – и пусть больше мне на глаза не попадается!

За спиной рыцаря облегченно вздохнули девушка и барон: если бы не вмешательство лентяя, коренастый просто так не остановился бы, продолжая с упоением рассказывать о лошадях и прочих бесполезных вещах. А ведь еще пара слов – и волшебница бы забыла, что по ней Институт плачет, а Кушегар пустил бы в дело давно чешущиеся (столько-то дней в дороге!) кулаки.

Второй страж, более худой и, по всей видимости, менее разговорчивый, видя хмурые лица приезжих, сглотнул набежавший в горло ком и, запинаясь, пробормотал то ли «добро пожаловать», то ли «понаприезжали тут» – но явно разрешал войти.

Чем путники незамедлительно и воспользовались.

В следующие три дня ничего особенного не случилось.

Валентин и Пижон продирались сквозь чащу, охотились на всевозможное зверье и ловили рыбу. Благо погода стала улучшаться, и холодное солнце больше не заслоняли дождевые тучи. До Треста осталось не так уж много.

И это радовало обоих путников.

Едва оказавшись за стенами, Фэт благоговейно прошептал:

– Вот это… ДАААА!!! – после чего зашагал по главной улице, безостановочно вертя головой то туда, то сюда.

Кушегар и Элви лишь хмыкнули: конечно, Бурретаун красив, величествен и бесподобен, но им, не раз в нем бывавшим, не пристало вести себя, как мальчишке в магазине сладостей с золотой монеткой в кармане.

Несолидно! Хоть и хочется…

Город уже давно подготовился к грядущему турниру: по улицам висели красивые гирлянды с цветами (творение местных магов: цветы то распускались, то закрывались). Люди, не успевшие купить билеты или только-только спохватившиеся, суетились, рыская по городу в поисках тех, у кого пригласительные еще остались. Да не по той цене, какую король, славится его имя в веках, заломил, а в два, а то и в три раза дешевле.

Накануне праздника ожили различные лавочки и магазинчики, обычно просыпающиеся ближе к Новому году: каждый продавец стремился сбыть кучу всякой разной мишуры, авторитетно заявляя, что «выпущено специально по случаю проведения турнира».

По улочкам то тут, то там можно было заметить мальчишек с деревянными мечами или даже обычными палками, носившихся друг за другом и буйно размахивавших нелепым «оружием». Которым, однако, можно оставить пару внушительных синяков на теле противника. А потом хвастать соседним девчонкам, что, де, того самого пацаненка, который их за косички дергал, на коленях просить прощения заставил. Ну, и убегать от обидчика, если тот вдруг услышит эти враки.

Фэт и сам в детстве любил погонять таких брехунов. Правда, было это очень давно, и увалень точно не помнил, когда он еще забавлялся с дубинкой, а когда уже днями напролет дрых на травке во дворе.

Кое-где волшебники из Академии, решившие немного заработать по случаю, показывали обывателям различные фокусы – от отрывания пальца, которое мог проделать и ребенок (только крови больше было бы), до фейерверка, представляющего собой целое представление о храбром рыцаре и трусливом драконе.