Макс Фрай - Вселенная Ехо. Том 2

Кажется, в эту ночь я прочитал своему спутнику все, что успел написать за свою коротенькую жизнь. Даже рваные строчки, которые я легкомысленно записывал на бумажных салфетках за бесчисленными столиками маленьких дешевых кафе, а потом комкал и сжигал или топил в густом томатном соусе. А мне-то казалось, что я никогда их не вспомню.

Ответом было молчание, долгое, как остаток ночи. Особого успеха моя ритмизированная исповедь не снискала, но и критика на меня не обрушилась. Магистр Нуфлин умел слушать со спокойной, великодушной бесстрастностью, так что в какой-то момент я почти забыл о его присутствии. Мне начало казаться, что я остался совершенно один в корзине пузыря Буурахри и устроил себе такой своеобразный вечер воспоминаний, оглушил разум потоком зарифмованной ритмичной речи – просто чтобы не рехнуться, болтаясь между небом и землей в чреве сомнительного летательного аппарата.

Когда я наконец заткнулся, то внезапно, без малейшего намека на сомнение почувствовал, что старик мне благодарен. Не потому, разумеется, что мои юношеские стихи были такими уж великими шедеврами, просто я помог ему скоротать ночь. Одну из многих ночей, сквозь строй которых предстояло пройти его немощному телу на пути к вожделенному бессмертию.

– Постарайся остаться молодым, Макс, – тихо сказал Нуфлин, когда оранжевые сполохи замельтешили на границе видимой и невидимой области небес. – Если тебе не удастся перехитрить смерть, хотя бы не позволяй ей загнать тебя в ловушку обессилевшего стариковского тела. Оно того не стоит, мальчик. Старость действительно отвратительная штука. Тебе не понравится. Можешь не отвечать. Зачем болтать о вещах, которых не понимаешь? И моли судьбу о том, чтобы никогда не понять.

Я молча кивнул.

– А ты таки хитрец почище своего начальника, мальчик, – вдруг лукаво сказал Нуфлин. Сейчас его голос звучал вкрадчиво и обладал скрытой, но пугающей силой, как в прежние времена, когда Магистра Нуфлина Мони Маха можно было называть «великим и ужасным» почти без тени иронии.

Я вопросительно поднял брови.

– Теперь я тебе немножечко должен, – пояснил он. – Ты помог мне дожить до утра, в точности как говорится в одном из твоих коротеньких стихотворений [5] Я домой не вернусь – решено. Это небо дрожит, как вода. Сколько тысяч шагов от болотных низин до холодной, как руки, луны? Гнутся голые ветви под тяжестью птиц. Разум птицей кричит – не беда. Пусть кричит. У меня есть в запасе последний глоток тишины. Я домой не вернусь никогда, но зато доживу до утра. Темный ветер и вечер холодный, луны поворот на ущерб – ничего! Знаешь, птица, во мне не осталось ни капли раба, и ни капли добра, И ни капли любви, и ни капли меня самого. . А поскольку у меня осталось мало времени, придется вернуть долг незамедлительно.

Я уставился на своего спутника, силясь вообразить, что за сюрприз приготовила мне на сей раз судьба.

– Знаешь, почему я дожил до столь преклонных лет? – снисходительно спросил старик.

Вопрос, как мне показалось, был не риторический, на него полагалось дать членораздельный ответ.

Я пожал плечами.

– Думаю, потому, что вы были сильнее своих врагов. И осторожнее. И наверняка гораздо удачливее.

– Все это общие фразы, – отмахнулся Нуфлин. – Неужели ты думаешь, что умирающий старик нуждается в комплиментах глупого мальчика вроде тебя? Кстати, я никогда не был самым могущественным колдуном в Соединенном Королевстве. Возможно, самым умным и предусмотрительным, это да. Но что касается силы, мое имя никогда не значилось в списке первых. Зато в моем распоряжении с юных лет имелся один хитрый фокус, весьма полезный для того, кто хочет оставаться в живых как можно дольше.

– Именно то, что требуется, – уважительно кивнул я.

– У меня было много учеников, – продолжил Нуфлин. – Как Великий Магистр, я был обязан заниматься обучением каждого члена своего Ордена. Но знаешь, что я тебе скажу? У меня не было ни одного настоящего ученика. И не то чтобы мне совсем уж никто не нравился. Но и дурному было понятно, что избранного сочтут моим будущим преемником. А я не собирался обзаводиться преемником. Видишь ли, мальчик, я до последнего момента надеялся, что сумею перехитрить смерть. А если хочешь пожить подольше, надо вести себя так, словно считаешь себя бессмертным – так я думал. Выходит, что ошибался.

– Но ведь там, куда мы едем, вас ждет бессмертие? – осторожно спросил я.

– Говорят, так оно и есть, – буркнул Нуфлин. – А я, за неимением лучшего, стараюсь не сомневаться. Можешь мне поверить, я таки очень стараюсь. Но, знаешь, откровенно говоря, я и сам вполне мог бы открыть такой бизнес: брать деньги с умирающих дураков да и закапывать их поглубже. Все шито-крыто, проверить невозможно: живых в Харумбу не пускают, бессмертных не выпускают, Безмолвная речь не работает. А уж написать письмо родственникам, подделав почерк, любой студент способен. Нет уж! Если эти сбрендившие кейифайи из Харумбы докажут мне на деле, что я – старый дурак, а они – чудотворцы, овладевшие секретом бессмертия, может быть, тогда я и начну верить людям. Но не раньше… С другой стороны, и кому от этого хорошо? Уж точно не мне.

Старик отвернулся и некоторое время тихо бранился себе под нос. Портовым нищим, на мой взгляд, не помешало бы взять у него пару уроков ораторского мастерства. По сравнению с Великим Магистром Ордена Семилистника эти бродяги сюсюкают, как юные девицы из зажиточных семей.

Наконец Нуфлин умолк, перевел дух и, как ни в чем не бывало, продолжил:

– Ладно, давай-ка поговорим о деле. Я собираюсь научить тебя своему коронному фокусу. Думаю, кому-кому, а уж тебе он пригодится. И не раз. Да и мне будет приятно знать, что мое искусство не умрет навсегда после того, как за мной закроются врата Харумбы.

Я растерянно молчал, не зная, что тут можно ответить. Благодарить? Но мяукнуть пару раз «спасибо» – слишком ничтожная плата за чудо. По мне, лучше уж молчать в тряпочку и глядеть на своего благодетеля восхищенными глазами преданного ученика.

– Тебе потребуется время, чтобы как следует освоить мою науку, – строго сказал Нуфлин. – Что ж, время у тебя, надеюсь, есть. Задача такая – соорудить вокруг себя стену из белого кирпича.

Он снисходительно оглядел мою рожу, которая не выражала никаких чувств, кроме абсолютного непонимания, укоризненно покачал головой и объяснил:

– Разумеется, речь не идет о настоящих строительных работах. Эту стену ты должен воздвигнуть в своем воображении. Впрочем, обычные фантазии тут не помогут. Стена из белого кирпича должна быть воздвигнута не наяву, но и не во сне, а на границе между тем и другим.

– В темноте под закрытыми веками?

Кажется, я начал понимать. В свое время мне уже доводилось действовать подобным образом, только никаких защитных стен я тогда не возводил. Писал письмо своему таинственному защитнику, Мечу Короля Мёнина, и, что самое удивительное, меч получил мое послание.