Макс Фрай - Вселенная Ехо. Том 2

– Еще не знаю, – честно признался я. – Но, по-моему, это как раз абсолютно вне нашего контроля. Что-то вроде лотереи. Как повезет.

– Знаешь, а я забыл в этом проклятом сарае на колесах сумку с гостинцами нашей подружки, – печально признался мой друг. – Впрочем, запасы нам здесь все равно не пригодились бы. Кстати, что бы ты там ни говорил, а она была очень хороша. Мне даже жаль, что ты видел ее только в образе старухи… Слушай, я очень не хочу еще раз умирать. Не хочу становиться еще младше и глупее – куда уж дальше! И не хочу, чтобы ты старел. Вдруг потом окажется, что это нельзя исправить?

– Я тоже не хочу, – вздохнул я. – А толку-то? Есть конструктивные предложения?

– Нет, – печально признался он. – Но когда мы снова воскреснем… Макс, я постараюсь все время быть в хорошем настроении. И ты тоже постарайся, ладно? Вдруг ты прав со своей дурацкой теорией, и это поможет? Я больше не хочу так влипать! Ни за что. Где там твоя рука? Слушай, я почему-то боюсь. Это ненормально – вот так спокойно лежать на воде и ждать смерти. Это сводит меня с ума.

– Погоди-ка, – изумленно сказал я. – Есть идея. Сейчас будем развлекаться. Ты раздеться сможешь?

– Без проблем, – вяло согласился Мелифаро. Потом его природное ехидство взяло верх над меланхолией, и он спросил: – Ты что, хочешь посмотреть на меня голенького напоследок?

– Да, вот уж воистину предсмертное утешение, – фыркнул я. – Давай-давай, снимай свою куртку, да смотри, чтобы она не ушла камнем на дно. Штаны можешь оставить, а то еще утонешь, запутавшись в штанинах. К тому же без них тебе будет неловко, если мы, не приведи господи, окажемся в каком-нибудь населенном месте.

– Макс, что ты затеял? – возбужденно спросил Мелифаро, вытаскивая руку из узкого рукава мокрой тяжелой куртки.

– Я пытаюсь нас спасти, – честно сказал я. – Терять все равно нечего, так почему бы не попробовать побарахтаться? Помнишь, из какой фигни мы построили арку, перед тем как попали к твоей зазнобе, Старой Герде? И ведь сработало. Я хочу попробовать соорудить из наших шмоток что-то вроде заколдованного круга на воде – чем не вход? Лишь бы мое сооружение продержалось на поверхности хоть пару секунд, пока мы туда занырнем.

– Макс, – прочувствованно сказал Мелифаро, – в глубине души я всегда полагал, что ты кретин, а я – гений. Жизнь рассудила иначе, но мне ни капельки не обидно. У меня уже пальцы не слушаются, но это ерунда, я с ними разберусь. Что надо делать?

– Рвать рубашку. На полосы. И связывать их между собой, чем скорее, тем лучше. У меня тоже левая рука почти отнялась. Надо успеть, пока мы еще можем хоть как-то шевелиться.

Потом было несколько минут абсолютного кошмара. Раздеваться, бултыхаясь в воде, – само по себе то еще удовольствие. Рвать рубашки из прочной, вурдалаки бы ее съели, ткани, непослушными руками связывать куски тяжелой мокрой материи – неописуемо! Но мы сделали это, потому что человек, которому нечего терять, способен на все. Наверное, это и есть та самая Истинная Магия, которая остается при нас даже там, где обыденная волшба Сердца Мира и хитроумные чудеса наших могущественных учителей перестают работать.

Мы свернули жгут материи в уродливое кривое кольцо, достаточно широкое, чтобы два полуголых человека могли одновременно нырнуть в него, как дрессированные дельфины в аквапарке. Мы завязали последний узел, посмотрели друг на друга безумными от внезапной дикой надежды глазами («Мы молодцы, дружище», – хрипло сказал кто-то из нас; я слышал эти слова, но так и не понял, чьи губы произвели их на свет) и одновременно разжали руки. Матерчатый круг тут же начал тонуть, но мы успели проскользнуть в эти ненадежные ворота.

Когда я понял, что мое тело больше не погружено в воду, я, кажется, самым вульгарным образом потерял сознание. Последнее, что я ощутил, – железная хватка Мелифаро. Удивительно еще, что он не сломал мне запястье. Я отделался багровым браслетом, который оставался при мне еще много дней, то и дело причудливо изменяя оттенки, как это свойственно лишь закатам и синякам.

Я пришел в себя и долго не открывал глаза, наслаждаясь удивительными мелкими подробностями из жизни своего тела. Ему было тепло, сухо и вообще очень хорошо. Оно лежало на чем-то мягком и было укрыто чем-то не менее мягким. Почему-то я боялся, что весь этот неземной кайф может закончиться, если я открою глаза и пойму, куда попал.

– Эй, Макс, не притворяйся. Я же вижу, что ты уже оклемался, – весело сказал Мелифаро. – Какой ты все-таки молодец! Мы попали в очень славное место, отсюда даже уходить будет жалко. Наверное, это награда за хорошее поведение. Приют для усталых героев, которые никогда не сдаются.

– А теперь еще раз и помедленнее, – проворчал я. – Я пока совершенно не соображаю, душа моя.

– Ну, положим, это твое нормальное состояние, – жизнерадостно заявил мой друг. – И вообще соображать сейчас совершенно не обязательно. Лучше просто приходи в себя, мне без тебя скучно. Кстати, хочешь согреться? Здесь имеется полный кувшин грандиозного горячего пойла. Вернее, уже полкувшина, потому что я его дегустировал. Будешь делать вид, что тебе еще дурно, – додегустирую до дна, так и знай.

– Давай сюда свое пойло, – великодушно согласился я. – Ты и мертвого уломаешь.

Я осторожно приоткрыл один глаз, а потом и другой.

Вопреки моим потаенным опасениям, сладостное наваждение не рассеялось. Я обнаружил, что лежу на широком мягком диване, под толстым клетчатым пледом. Диван стоял в углу большой комнаты, заставленной громоздкой, но душевной мебелью, очертания которой показались мне вполне привычными, а назначение – поддающимся осмыслению. Самым экстравагантным предметом обстановки был огромный, в полстены, камин. Там приветливо потрескивали поленья и деловито суетился живой огонь. В центре помещения царил круглый обеденный стол таких размеров, что на нем вполне можно было проводить конкурс бальных танцев. Вокруг стола скакал мой друг, бодрый, как борзая в начале охоты. Три окна выходили в заснеженный двор.

Я встал, закутался в плед – разлучить меня с колючим прямоугольником толстой клетчатой ткани сейчас можно было лишь силой, да и то, честно говоря, сомневаюсь. Подошел к окну, с удовольствием отметил, что ноги меня очень даже держат, уселся на широкий, отделанный деревом подоконник. Долго разглядывал темные лоскуты вечнозеленого кустарника, выбивающиеся из сугробов, как непослушные вихры из-под шапки школьника. Снежные хлопья медленно кружились в воздухе. Одни опускались на землю, другие, подхваченные ветром, взлетали вверх. Получалось, что снег идет одновременно и вверх, и вниз. Это умиротворяло.

Мелифаро наконец подошел ко мне с кружкой. Он был одет в ярко-алый свитер и зеленые лыжные брюки, на ногах красовались толстенные полосатые носки, расцветка которых имитировала радужный спектр. То еще зрелище, честно говоря.