Макс Фрай - Вселенная Ехо. Том 2

– А что в этом плохого? – невозмутимо спросил Один. – Ну, поживем еще немного – подумаешь! И почему ты так гневаешься, незнакомец?

– Я гневаюсь, поскольку давно мечтал обрести покой. Твой приятель Макс знает почему. В свое время я был с ним не в меру откровенен. А теперь мне придется остаться здесь. Впрочем, ваша участь еще менее завидна.

– А что, мне даже нравится! – весело сказал я Одину. – Доротея была права, когда разглагольствовала про крокусы и зеленые листочки, зря я на нее так рассердился. Правда, рождественские вечеринки – это все равно ужас что такое, но можно организовать свою жизнь так, чтобы их было поменьше. Думаю, на это нашего с тобой могущества хватит.

– Хватит, – спокойно согласился Один.

– Ладно, теперь вам пора просыпаться, – проворчал Аллах. – Тяжело мне с вами.

Мы с Одином переглянулись и дружно рассмеялись, не знаю уж почему.

Я внезапно понял, что тихо смеюсь каким-то своим путаным мыслям, уставившись на пустую банку из-под тоника. Я смущенно огляделся. К счастью, в мексиканском ресторанчике было почти пусто, только за дальним столиком сидела какая-то парочка. Ребята не обращали на меня никакого внимания, и это радовало.

– Ваш кофе.

Улыбчивый мексиканец возник откуда-то из-за моей спины и аккуратно поставил поднос на столик.

– Спасибо, – кивнул я. – И принесите счет, пожалуйста.

– Угощение за счет заведения, – огорошил меня официант. – Конечно, вы с треском провалили порученное вам дело, но это не снимает с меня некоторых обязательств.

Земля ушла из-под моих ног. Невероятные события последних месяцев за один миг пронеслись передо мной, и у меня не было ни малейшего шанса сказать себе, что я просто задремал после долгой утренней прогулки и сытного обеда.

– На самом деле все не так уж плохо, – сказал официант, присаживаясь на соседний стул. – Я никогда не был уверен, что конец света действительно так уж необходим. Вам удалось положить конец моим сомнениям. Эти люди, – он небрежно махнул в сторону окна, – не так уж безнадежны. В конце концов, в последний день они вели себя почти безупречно, да и вам это удавалось время от времени. К сожалению, у вас короткое дыхание. Вы – типичный спринтер.

Я судорожно хватал ртом воздух, не в силах справиться с собственным взбеленившимся сердцем.

– Не надо так волноваться, все уже позади, – сочувственно сказал официант. – Вам вообще следует научиться контролировать свои эмоции. При ваших возможностях они грозят настоящей бедой.

– Так все действительно было? – наконец спросил я.

– А вы сомневаетесь?

– Но это было только со мной или со всеми?

– Это как поглядеть. В каком-то смысле, со всеми. Но если вы попытаетесь обсудить это событие со своими приятелями, они непременно посоветуют вам серьезно заняться своим здоровьем. Видите ли, каждый из них думает, что просто видел довольно странный сон. Да и мало кто помнит, что ему приснилось.

– А кто вы?

Наконец-то до меня дошло, что этот человек не может быть простым официантом.

– Я тот, с кем вы сейчас говорите, – уклончиво ответил он. – Какая разница, кто я? Я здесь работаю. Да, кстати, видите эту парочку у окна? Сделайте одолжение, не пытайтесь с ними поздороваться. Они будут вам рады, но… Одним словом, если вы не хотите, чтобы этот прекрасный мир все-таки рухнул, вы выйдете отсюда как ни в чем не бывало.

– А кто они? – спросил я. – Я отсюда не могу разглядеть.

– И не надо, – отрезал он. – Могу сказать только, что эта милая дама с вашей помощью проиграла один забавный спор. Кажется, сейчас она собирается расплатиться.

Я увидел, как женщина, сидящая у окна, дотянулась через стол до своего спутника и звонко чмокнула его в щеку.

– Символическая расплата, – прокомментировал официант. – Старик Один куда великодушнее, чем может показаться при первом знакомстве. Так вы исполните мою просьбу?

– Да, конечно. Я бы и сам не стал к ним приставать. Когда-нибудь, в другое время, в другой жизни. Но только не сейчас.

– Это правильно, – одобрительно сказал мексиканец.

Я поднялся со стула, с трудом передвигая ватные ноги, направился к выходу. Официант критически оглядел меня с ног до головы и придержал за локоть.

– Вы замерзнете. Подождите, я дам вам свое пальто.

– Замерзну? Май месяц, и у меня теплый свитер.

– Не май, а декабрь. Двадцать пятое декабря, а вы как думали?

Я грузно опустился на стул и молча сидел, с тупым любопытством прислушиваясь к звону в собственной голове, пока он не принес мне старенькое черное пальто. Оно оказалось немного широко и коротковато, но жить было можно.

– Счастливого Рождества, герр Макс! – сказал официант, почти силком выставляя меня за дверь. – Как вам мой подарочек?

Косточки сладких плодов в моем кисете по-прежнему остаются гладкими, как чело дурака. У меня больше нет моих рун, кроме одной, непостижимой пустой руны Вейрд, страшную и сладкую силу которой мне довелось изведать в полной мере. Теперь мне ведомо, что она означает. Я понимаю, что имел в виду Макс, когда говорил, что от него прежнего ничего не осталось. Это были не пустые слова. От меня прежнего тоже не осталось ничего. Разве что мои воспоминания об Одине, которым я был когда-то, смутные и размытые, словно моя бесконечно долгая жизнь и невероятные события, положившие ей конец, – всего лишь старая сага, в которой реальные события причудливо переплелись с необузданной фантазией рассказчика.

Теперь мне приходится иметь дело с людьми куда чаще, чем прежде, и я постепенно начинаю понимать, почему вздорный незнакомец в зеленом плаще называл предстоящую нам жизнь в этом мире наказанием. Но я ни о чем не жалею.

Впервые на моем веку мне пришлось зарабатывать на жизнь, и поначалу это показалось мне захватывающим приключением. Впрочем, я довольно быстро привык к такому положению вещей. Забавно, сейчас я как раз перевожу Младшую Эдду со староисландского на немецкий и заодно стараюсь внести некоторые поправки в писания бедняги Снорри. Надо отдать ему должное, он приложил все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не слишком погрешить против правды, но он всего лишь человек, так что без ошибок не обошлось.

Я несколько раз видел Афину. Наша старая дружба все еще дорога нам обоим, но судьба упорно разводит нас в разные стороны, и это, наверное, правильно. Прошлое должно оставаться прошлым, особенно наше прошлое, которое лучше не будить – по крайней мере, до поры до времени. Иногда по ночам меня будит ее совиный крик. Эта сероглазая все не может решить, кем ей следует оставаться – женщиной или птицей, – поэтому то и дело меняет свои обличья, совсем как в те дни, когда ей нравилось быть двойником Марлона Брандо. Из любопытства я пересмотрел все фильмы с участием этого актера, но так и не понял привязанности Паллады к этому образу.