Макс Фрай - Лабиринты Ехо. Том 1

– Какое совпадение! Моя мудрость подсказывает мне то же самое, – вставил я. – Так он все-таки нашел способ вернуться в Черхавлу, этот счастливчик!

– А чему ты так радуешься? – подозрительно спросил Кофа. Внимательно посмотрел на меня и тяжело вздохнул: – С тобой все ясно, сэр Макс. Тебе позарез приспичило побывать в Черхавле, дырку в небе над этими дурацкими легендами!

– А она есть на картах, эта Черхавла? – Я хотел было обратиться к старому генералу, но с удивлением обнаружил, что его куфаг уже успел обогнать нас на пару дюжин метров, так что продолжение беседы стало делом, мягко говоря, затруднительным.

Вместо него мне ответил Кофа.

– Разумеется, ее нет на картах. Тот, кто хочет найти Черхавлу, должен доверить свою судьбу красным пескам пустыни Хмиро и полагаться на удачу. Если Черхавла захочет принять гостя, он ее найдет, если нет – это его проблемы, как он будет искать дорогу домой.

– Да? Ну, такая прогулка не для нас, – вздохнул я.

Если честно, в глубине души я уже тогда был совершенно уверен в обратном.

Всю ночь я имел счастливую возможность грезить живыми лиловыми камнями Черхавлы, которые становятся белыми лишь в полной темноте , – почему-то эти слова старого хальфагула, чьи глаза никогда не видели стен зачарованного города, произвели на меня совершенно неизгладимое, почти гипнотическое впечатление.

Сон пришел только на рассвете, и мои сновидения были полны хаотических блужданий по неописуемым местам. Я проснулся, когда горячее белое солнце стояло в зените, и угробил минут пять на то, чтобы сообразить, где я нахожусь, как сюда попал и кто я, собственно говоря, такой? Голова была непривычно тяжелой, тело ныло, словно прошедшая ночь была посвящена исключительно бесплодным попыткам установить какой-нибудь дурацкий спортивный рекорд.

Я огорченно покачал головой. Вообще-то, я привык чувствовать себя гораздо лучше.

– Плохо спал, Макс? – посочувствовал Кофа.

Его куфаг как раз догнал моего и затопал рядом.

– А что, заметно?

– Да, вид у тебя не очень. Ты еще не подожрал свои запасы бальзама Кахара? На твоем месте я бы ими воспользовался.

– Гениально! – обрадовался я. – Можете представить, я забыл, что в моей сумке есть такая полезная штука.

Сделав хороший глоток бальзама, я настолько пришел в себя, что решил послать зов сэру Джуффину Халли и покаяться ему во всех грехах – так, на всякий случай. Если честно, я был совершенно уверен, что причиной моего скверного самочувствия были горячечные ночные грезы о Черхавле. Одержимость не способствует улучшению здоровья, во всяком случае моего.

«Джуффин, я опять попался. Теперь мне позарез приспичило увидеть Черхавлу, – признался я. – Предводитель каравана вчера рассказывал нам об одном парне, который там побывал, и я…»

«Можешь не продолжать, и так все понятно. Не переживай, сэр Макс. Ты здорово удивишься, но на сей раз тебя посетило не худшее из желаний. Плохо, конечно, если оно помешает вам быстро вернуться в Ехо, но… Знаешь, если тебе действительно доведется добраться до Черхавлы, я бы и сам не отказался присоединиться к тебе в этом путешествии. Хорошее место!»

«А вы там были?»

«Был. И не раз. Однажды наяву – так давно, что вспомнить смешно! – и очень много раз во сне, но в моем случае это почти одно и то же. Одним словом, не переживай. Во-первых, Черхавла – именно то место, куда я бы и сам с удовольствием тебя отправил, а во-вторых, сделанного не воротишь. Кстати, если ты себя так уж паршиво чувствуешь, тебе следовало бы вспомнить сэра Лонли-Локли и его знаменитую гимнастику».

«Вышло так, что я вспомнил не о его гимнастике, а о своих запасах бальзама Кахара. Зато теперь мое грешное самочувствие вполне укладывается в рамки общечеловеческих представлений о сносном», – отчитался я.

Мы еще немного поболтали о каких-то пустяках. Джуффин решительно отказался продолжать разговор о таинственной Черхавле. «Одно из двух, – сказал он, – или ты туда попадешь и тогда сам все увидишь, или ты туда не попадешь, а в таком случае и говорить не о чем».

Это было все, чего я от него добился. Но беседа вернула мне хорошее настроение. Я блаженно уставился в оранжевое небо над головой, улыбаясь – даже не своим мыслям, а их полному отсутствию.

А через два дня мы наконец-то прибыли в Кумон, совершенно оглушивший меня своим великолепием. Какие уж там грезы! Моя голова пошла кругом, стоило мне увидеть, как красноватые тени от причудливо изгибающихся белоснежных стволов благоухающего дерева маниова ложатся на такие же белоснежные каменные стены, за которыми скрываются низкорослые башенки пригородных домов. А потом – широкие проспекты старого города, вымощенные багровым полупрозрачным булыжником, и устремленные в небо древние дворцы, которые местные жители привыкли считать обыкновенными жилыми домами. А ослепительно сияющее хитросплетение дворцов халифа, хрупкие башни, изваянные из цельных глыб какого-то ослепительного камня, превосходило мои самые смелые представления не только о реальности, но даже о доступных человеку галлюцинациях.

Поскольку мы были личными гостями халифа, нас поселили в одном из его дворцов. Боюсь, мне так и не удалось толком изучить наше «скромное жилище». Все мои прогулки по лабиринту пустых коридоров неизменно заканчивались тем, что мне приходилось звать слуг с уладасом, чтобы они отнесли меня в спальню – единственную из нескольких дюжин отведенных для меня комнат, которую мне с грехом пополам удалось обжить. Сам я ни за что не нашел бы обратную дорогу.

Свободного времени у нас с Кофой по-прежнему было много, хоть отбавляй. В первый же вечер нас посетил посланец халифа Нубуйлибуни цуан Афии и сообщил, что ввиду особой срочности нашего дела владыка Куманского Халифата примет нас «всего» через полторы дюжины дней. Дескать – цитирую дословно! – за это время халиф постарается смириться с мыслью о том, что его священное одиночество вскоре будет грубо нарушено.

Меня чуть удар не хватил, но Кофа был очень доволен. Позже он объяснил мне, что полторы дюжины дней ожидания – это просто фантастическое везение! Оказывается, он был готов к тому, что ждать аудиенции нам придется как минимум три-четыре дюжины дней.

– Это – твоя удача, мальчик, – решил Кофа. – Или же твоя любовь к большим скоростям исподволь влияет даже на блистательного цуан Афию.

В тот вечер я был почти готов заплакать от злости. Но после хорошей прогулки по Кумону – разумеется, на уладасе – решил, что в неторопливом течении здешней жизни есть особая прелесть.

Пребывание в Куманском Халифате было моим единственным шансом научиться получать удовольствие от абсолютной праздности. Несколько дней спустя я с изумлением понял, что мне понемногу удается даже это.