Эдриенн Янг - Небеса в бездне [litres с оптимизированной обложкой]

Фиске спешился, топая башмаками у меня перед носом, и в этот момент до меня донесся топот еще множества ног.

Он наклонился и, схватив меня за волосы, заставил подняться. Краем глаза я заметила и других Рики, придерживающих лошадей за поводья. Я застонала, стрела, пронзившая мое плечо, наполняла жгучей болью руку, боль отдавалась в шее и спине. Я изо всех сил пыталась превозмогать ее, когда, зажав в кулаке мои косы, он потащил меня обратно к просеке.

Где нас ждал Ири.

Я пыталась избавиться от веревок, стянувших мои запястья и ноги, перебирая их вздувшимися пальцами и стараясь удержаться на правой стороне, когда повозка подпрыгивала и раскачивалась на ухабистой дороге. Стрела по-прежнему торчала из плеча, боль была настолько сильной, что я ощущала ее каждой клеточкой своего тела.

Ири ехал следом за повозкой, наблюдая за мной, но я бросила попытки угадать, о чем он думает, по выражению его лица, сосредоточив остатки сил на том, чтобы лежать спокойно. Когда стемнело и повозка замедлила ход, я смотрела на огни костров сквозь полузакрытые глаза, а затем уснула еще до того, как лагерь затих.

Хриплое дыхание утра накрыло меня. Горло нещадно саднило, и я с трудом смогла сглотнуть. Прислушиваясь к звукам просыпающегося лагеря Рики, я смотрела, как они разводят костры и готовят своих лошадей к дороге. Когда повозка тронулась, я так сильно стиснула зубы, что они едва не треснули. Я упиралась руками и ногами в края, чтобы справиться с болью.

Она обжигала плечо и отдавалась в ушах. Мне казалось, что голова вот-вот лопнет. Я больше не искала Ири. Но боль от засевшей в плече стрелы была ничем по сравнению с пониманием того, что он оказался предателем. Он был жив. Все это время.

Часы мелькали между сном и явью, и вскоре я уже не могла определить, жива я или мертва. Повозка снова замедлила ход, и хруст подков на обледеневшей земле сменился звуком осыпающихся камней. Я сжалась в комочек, когда мы начали подниматься в гору. Медленно сползая на край повозки, я старалась не закричать от боли.

Мы двигались вперед до тех пор, пока воздух на исходе дня не наполнился холодом. Запах снега сменился запахом костра. А затем послышались приветственные возгласы. Приглушенный плач. Воины возвращались домой на зиму к женам, мужьям и детям. Я хорошо знала эти звуки. Я представила себе фьорд. Вид на него со скалы. Голубые и зеленые всполохи, вырывающиеся из воды и исчезающие в туманном небе. Черный каменистый пляж с разбросанными повсюду, отточенными водой до белизны деревянными бревнами. Мои соплеменники наверняка уже были там, грелись у костров в своих бревенчатых домах. Насытившись, укладывались в постели.

Отец. Майра.

Эти мысли обжигали еще сильнее, чем пронзившая тело стрела.

Рики оставили меня в повозке, но через некоторое время голоса снова нарушили мои расплывающиеся мысли, и повозка снова дернулась. Я съежилась.

– Куда мне положить ее? – донесся до меня из темноты хриплый голос.

Еще одна фигура вскарабкалась в повозку, и я вздрогнула от боли, пробежавшей по спине.

– Я все сделаю.

Кто-то перерезал веревки, стягивавшие мое тело, и руки потянули меня в противоположный конец повозки. Когда меня подняли, стрела за что-то зацепилась, и я застонала. Мои внутренности забурлили, словно разбушевавшееся море, и, открыв глаза, я увидела над собой лицо Ири. Заморгала, пытаясь сфокусироваться на нем, но мои глаза снова закатились.

Придя в себя, я обнаружила, что лежу на полу. В каком-то помещении. Пылающий огонь освещал темную комнату. Конюшня. Или сарай.

Мозолистая рука коснулась моего лица.

– Она вся горит.

– Возможно, началось заражение. – Еще один голос. – Клади ее на стол.

Чьи-то руки снова подняли меня, и комната закружилась.

Они разрезали кожаный жилет, и от холодного ночного воздуха кожа покрылась мурашками. Я дернулась и потянулась за кинжалом, но ножны оказались пусты.

– Перестань. – Передо мной вновь показалось лицо Ири.

Я впилась пальцами в его жилет.

– Вытащи ее, – жалобно пробормотала я, в уголках глаз застыли горячие слезы.

– Мы вытащим ее. – И он снова исчез.

Передо мной возникла еще одна тень, и чьи-то руки осторожно коснулись наконечника стрелы.

– Нам стоит подождать Руну.

– Она с раненым из Аурвангера. Просто вытащи стрелу. – Глубокий голос брата оглушительным громом отдавался в моей голове. Он стиснул мою руку, и, выругавшись, я отдернула ее. Я хотела, чтобы он вытащил стрелу, но при мысли о том, что он хочет меня утешить, становилось плохо.

Фигура передо мной немного сдвинулась в сторону, и пламя озарило лицо мужчины. Фиске.

Я дернулась назад.

– Не приближайся ко мне!

Его ладонь накрыла мой рот, а я в ответ вцепилась пальцами в его горло, стискивая кадык. Он оттолкнул мою руку.

– Не прикасайся ко мне, – прошипела я, извиваясь на столе.

– Он собирается вытащить стрелу, Элин. Тише. – Ири стоял рядом со мной, разрывая ткань на полоски.

– Это ведь его рук дело! – Я уперлась взглядом в Фиске, ярость переполняла меня изнутри, и сердце колотилось так, словно вот-вот вырвется из груди.

Но лицо Фиске оставалось абсолютно бесстрастным.

– Не рань он тебя в плечо, другая стрела пронзила бы твое сердце, и сейчас ты лежала бы мертвая в лесу. Тебе следует благодарить его.

Вне себя от ярости я уставилась на Ири.

– Благодарить его? Меня бы здесь вообще не было, если бы не он. – Я так сильно стиснула зубы, что едва могла внятно говорить.

– Я же сказал, чтобы ты не преследовала нас. – Фиске вытер лоб рукой. Его ладони были влажными от моей крови. – Я могу вытащить стрелу прямо сейчас, или можешь подождать Руну. Это может занять некоторое время.

– Вытаскивай. – В голосе Ири слышалась усталость, в глазах застыла тревога. Это выражение его лица я помнила очень хорошо, ведь мне так часто приходилось его видеть.

Еще!

Я слышала его голос, эхом раздававшийся в моих мыслях. Солнце садилось над фьордом, и в темноте было сложно что-нибудь разглядеть. Отец смотрел из окна нашего дома, его силуэт четко вырисовывался в свете пламени.

Еще, Элин!

Ири был всего на полтора года старше меня, но я всегда казалась гораздо меньше. Я не могла как следует держать щит, чтобы использовать его в сражении. И поэтому ему пришлось научить меня сражаться без него, удерживая топор в левой руке, а меч – в правой. Он был весь в синяках и кровоподтеках, тренируя меня перед нашим первым сезоном сражений.

Еще!

И теперь в его глазах застыло то же выражение. Он размышлял, хватит ли у меня сил.

Фиске подошел ближе, и я настороженно уставилась на него. Я понимала, что выбора нет. У меня бывали ранения и раньше, но такой боли я еще никогда не испытывала.