Ирина Матлак - Круг двенадцати душ

— Вы что-нибудь знаете о том пожаре? — спросила я, обуреваемая неясной смесью чувств. — Что послужило его причиной?

— По официальной версии служанка забыла погасить свечу, стоящую у окна, — отозвался Киран. — Ночью от сквозняка пламя перекинулось на шторы в гостиной, а затем оно быстро распространилось по всему дому.

Переведя дух, я постаралась придать голосу спокойствие, которого вовсе не ощущала:

— Вы сказали — официальной. Существует другая?

Киран некоторое время молчал, явно раздумывая над тем, стоит ли об этом говорить, но в итоге все-таки ответил:

— Как вы знаете, в то время маги и колдуны все еще преследовались законом. Поэтому те из них, кто обладал достаточными средствами и влиянием, предпочитали скрываться в отдаленных уголках королевства. Как показала практика, даром обладают не всегда безродные, никому не известные простолюдины. Довольно часто с магическими способностями рождаются в семьях аристократов. — Он выразительно на меня посмотрел, но не стал развивать эту тему и продолжил: — Предки виконта Палмера переехали сюда еще до начала «Чистки». Несколько десятилетий, когда борьба с магией была особо ожесточенной, в Риджии, тогда представлявшей собой несколько небольших деревень, все было относительно спокойно. Но прошло время, и на этих землях стали твориться странные вещи. Скот болел и сдыхал, река высохла буквально на глазах, люди в деревнях стали пропадать.

Он на миг замолчал, чтобы сделать акцент на следующей фразе:

— Особенно часто пропавшими становились молодые девушки.

Я машинально отрицательно покачала головой и напряглась, пытаясь уловить взаимосвязь.

— Вначале все списывали на совпадения, — продолжал Киран, — но после местные жители стали подозревать причастность магии. По их наводке прибывшие охотники на колдунов увезли женщину, жившую на отшибе. Ее признали ведьмой и приговорили к смерти через сожжение на костре. Но трагедии на этом не прекратились. Уже через пару недель в лесу было найдено тело еще одной девушки. Тогда многие задумались над тем, что произошла ошибка и, возможно, виновен кто-то другой, но очевидных доказательств не имелось. Проще было списать возобновившиеся смерти на проклятие сожженной ведьмы. Прошло еще немало времени, прежде чем в деревнях родилось единодушное мнение: настоящим черным магом является виконт. Именно с переезда его предка началась череда странных смертей. Но доказательств опять же не было. Судя по всему, человеком он был достаточно влиятельным, чтобы купить всех, кого требовалось. Существует предположение, что пожар в его доме произошел не случайно. Вероятность того, что он начался от одной непотушенной свечи и никто из недремлющих слуг вовремя не забил тревогу, крайне мала.

— Люди хотели избавиться от лорда Палмера, — кивнула я, отведя от лица выбившуюся из прически прядь. — Но при чем здесь его семья? Ведь погибли ни в чем не повинные дети…

— Вы считаете, — в голосе Кирана зазвучала холодная сталь, — погибшие девушки или их семьи были в чем-то виноваты? Толпа редко бывает справедлива, леди Кендол. Ею движет жажда мести, и когда эту жажду не может утолить закон, люди действуют сами.

Внезапно он сделал шаг ко мне и, приподняв за подбородок, посмотрел прямо в глаза:

— Что вы знаете о черной магии, Амина?

Загипнотизированная его взглядом и близким присутствием, с ответом я не нашлась, но его и не требовалось.

— Это сила, отнимающая жизнь. И что самое страшное — душу. Черные маги не принадлежат себе с того самого мгновения, как впервые ступают на темный путь. Проливая чужую кровь во имя собственных целей, они продают душу, обрекая ее на вечные муки.

— Вы верите в загробную жизнь? — глухо спросила я, чувствуя, как мой подбородок сжали чуть крепче.

— Муки ожидают их не только на том свете, — продолжая смотреть в упор, ответил Киран. — Они преследуют их и на этом.

Нечто глубокое, полное тщательно скрываемой боли отразилось на дне находящихся напротив глаз. То был лишь миг, но его хватило, чтобы распознать оттенок неподдельной горечи и тоски по чему-то утерянному и дорогому.

Почувствовав себя так, словно увидела нечто слишком личное, я не выдержала и отвела взгляд. Киран убрал руку от моего лица, что вызвало долю облегчения вкупе со смутным сожалением.

Вновь переведя взгляд на могилу графини, я замерла, осмысливая полученную информацию. Невзирая не гнетущее впечатление, какое производило это место, я была рада тому, что сюда пришла. Некоторые вещи прояснились, некоторые стали еще запутаннее, но в любом случае был сделан значительный шаг вперед.

Невзирая на события, связанные с потерей родителей, я никогда не боялась кладбищ. Напротив, часто просила гувернантку отвести меня на могилы родных, и когда та, сочувствуя, соглашалась, испытывала своего рода удовлетворение. Эти места виделись мне в первую очередь обителью покоя. Помнится, я могла сидеть на маленькой, выкрашенной черной краской скамеечке часами — до тех пор, пока не сжаливалась над гувернанткой и не позволяла себя увести. В то время мне казалось, что именно в этом царстве тлена можно заглянуть в вечность. Я поднимала глаза к небу и благодарила его за то, что живу. Представляла, как тысячи белоснежных крылатых существ смотрят на меня сверху и тихо улыбаются, а улыбки их долетают до меня скромными солнечными лучами.

Наверное, поэтому меня и не сильно страшили встречи с призраками вроде Евы и графини. К чему бояться мертвых? Бояться следует живых.

Мой задумчивый взгляд опустился на могилу девочки.

Повинуясь какому-то странному, не до конца осознаваемому желанию, я присела на колени и положила пальцы на влажную землю. Сердце колотилось как бешеное от смутного понимания своих действий. Стоящий за спиной Киран молчал, и в эти мгновения я не ощущала его присутствия — просто забыла о нем. Забыла обо всем, целиком и полностью подчинившись ведущей меня силе.

Перед глазами появился расплывчатый туман, ладони наполнились теплом, мгновенно отогревшим замерзшие пальцы. Я увидела ребенка. Маленькую девочку — худенькую и бледную, с короткими каштановыми волосами. Коротенькое платьишко сливалось с туманом, который размывал и почти прозрачные черты лица. Всего мгновение, и передо мной предстал силуэт обнимающей ее женщины. Сперва подумалось, что это ее мать, но цвет волос был таким же каштановым, как у ребенка, а графиня была светловолосой.

То, что я видела, не являлось призраками. Не могла понять, чем именно, но скорее то был образ воспоминаний, на короткие мгновения показавшийся мне из-за грани. Я смогла рассмотреть дорого обставленную комнату, в которой узнала одну из гостиных особняка с той же мебелью, широким темным ковром и горящим камином.