Корнелия Функе - Бесстрашная Игрэйн [litres]

– Хорошо. – Печальный рыцарь задумчиво посмотрел на неё. – Тогда я назову ещё два правила, которых вы, возможно, никогда не слышали. Первое: всегда принимайте в расчёт, что ваш противник не придерживается правил. И, – добавил он, опустив голову, – второе: вы никогда не станете таким же хорошим рыцарем, как тот, кто изо дня в день не делает ничего другого, кроме как упражняется в битвах.

Игрэйн растерянно смотрела на него.

– Но я хотела бы стать самым-самым лучшим рыцарем! – тихо сказала она.

– И провести остаток вашей жизни в постоянных упражнениях? Каждый день, каждый час?

Игрэйн погладила пальцами свои блестящие доспехи.

– Ну, может, всё-таки не каждый час, – неуверенно произнесла она.

– Некоторые рыцари, однако, делают именно это, – вздохнул Печальный рыцарь. – Я знавал когда-то одного такого… – Он вонзил свой кинжал в землю.

– Колючий-то уж точно упражняется день и ночь! – сказала Игрэйн. – Все его доспехи унизаны железными шипами, а лицо белое как снег. Как будто он вообще никогда не снимает свой шлем.

Печальный рыцарь недоверчиво посмотрел на неё:

– Да что вы говорите? О каком это рыцаре вы рассказываете?

– Это начальник крепости Осмунда. – Игрэйн присела на корточки на берегу и зачерпнула двумя пригоршнями студёной воды из реки. – На него только глянешь – и мороз по коже. Ну, не у меня, конечно. Я-то его не боюсь. – Она смущённо откашлялась. – Единственное, что по-настоящему внушает мне ужас, – это пауки. Я знаю, что это глупо, но… А вы чего-нибудь боитесь?

Печальный рыцарь не ответил. Он вытянул свой кинжал из земли, вытер его и сунул в ножны. Потом вздохнул.

– Да, благородная Игрэйн, есть вещи, которых я боюсь, – ответил Печальный рыцарь, не поднимая глаз. – Но ничто на свете не внушает мне большего ужаса, чем тот рыцарь, о котором вы только что говорили. Его имя Рован Бездушный. Это он лишил меня чести. Трижды после этого я вызывал его на поединок. И всякий раз он побеждал первым же ударом пики. Я сдержу слово и провожу вас до крепости ваших родителей, однако против Бездушного я ничем не смогу вам помочь… Никто не может этого.

– Ну, это мы ещё посмотрим, – запальчиво сказала Игрэйн и снова поднялась на ноги. – Каким образом он вас обесчестил? Тем, что победил?

– Нет, из-за поражения в честном бою рыцарь не теряет чести. Он совершил нечто худшее, гораздо худшее, с тех пор я и стал Печальным рыцарем с горы Слёз.

– Ах, да пóлно вам! – Игрэйн взяла его за руку. – Это не может быть так уж непоправимо. Но вы не обязаны мне ничего рассказывать, если не хотите. Отправимся вместе со мной в Бибернель, и там увидите, как мои родители превратят Осмунда и Колючего рыцаря в головастиков или в мокриц. Но для этого им нужны волосы великана. В настоящий момент родители, к сожалению, пребывают в образе свиней, правда, очень симпатичных.

Губы Печального рыцаря тронула едва заметная улыбка.

– Но в рыцарском искусстве ведь запрещено чародейство, не так ли? – спросила Игрэйн.

– Да, это было бы против чести, – ответил рыцарь.

– Ну, тем лучше. – Игрэйн направилась к Ланселоту и снова взнуздала его. – Я всё равно не могу запомнить ни одного волшебного заклинания. Поскачем дальше, и вы мне объясните, что ещё считается бесчестным, да?

– Как вам будет угодно, Игрэйн Бесстрашная, – сказал Печальный рыцарь и вскочил на своего коня. – Знаете, я думаю, что однажды вы станете прекрасным рыцарем.

Игрэйн не осмелилась скакать с бесценными волосами великана мимо Дюстерфельса. И они повернули на запад, где над землёй и людьми господствовал Одноглазый герцог. Ни Игрэйн, ни Печальный рыцарь ни разу не ездили по этому пути, но Игрэйн знала, что Русалочья река рано или поздно приведёт их к Шепотливому лесу.

Вскоре река завела их в густую чащу. Это защищало от любопытных глаз, но, объезжая деревья, они продвигались вперёд медленнее, чем по открытым холмам. Учуяв едкий дух медведей и волков, лошади забеспокоились. Игрэйн и рыцарь держали свои мечи наготове, но, кроме нескольких разбойников, которые тут же убежали, увидев доспехи, на пути им встречались только зайцы и косули. День был жарким, но в тени деревьев было прохладно, и не успело солнце дойти до зенита, как Игрэйн уже увидела на возвышенности крепость герцога. Вокруг неё теснились нищенские хижины, крытые соломой, а на полях под палящим солнцем работали крестьяне со своими детьми.

Игрэйн остановила коня.

– Вы только взгляните на это, – сказала она. – Даже дети работают от восхода до заката, пока герцог развлекается на охоте. Таким рыцарем я быть не хочу.

Печальный рыцарь рассмеялся. Он смеялся теперь всё чаще.

– О, в вас я не сомневаюсь, благородная Игрэйн!

Всадники и дальше ехали вдоль реки. Вскоре она с шумом втекла в теснину с лесистыми откосами, позволив лишь узкой тропке виться высоко над водой.

– Почему вы больше не живёте в крепости? – спросила Игрэйн рыцаря, пока они ещё могли ехать рядом. – В башне, должно быть, ужасные сквозняки и холод.

Пауков там, наверное, тоже хватает, но рыцарю, скорее всего, не было до них дела. Он некоторое время молчал. А когда наконец решил ответить, голос его звучал хрипло от грусти.

– Я был когда-то стражником одной крепости, – сказал он. – Там жили три сестры, и я должен был их защищать.

– А сами они не могли постоять за себя? – удивилась Игрэйн.

– Они были не такие, как вы, – едва заметно улыбнулся рыцарь.

– Что же с ними стало?

Рыцарь опять помолчал, прежде чем произнести:

– Рован Бездушный, которого вы называете Колючим рыцарем, похитил их, а я не смог этому помешать.

– О! – Игрэйн ошеломлённо посмотрела на него. – Но как они позволили себя так просто похитить?

Рыцарь не успел ей ответить. На крутом откосе слева от них зашуршали кусты. Ланселот испуганно вспрянул, что-то с громким криком понеслось на них сверху. Лавина сорванных листьев и обломанных веток прокатилась мимо копыт Ланселота и с плеском ухнула в реку.

– Что это было? – спросила Игрэйн, нагибаясь через шею Ланселота.

Из воды, отфыркиваясь, вынырнули три головы, третья заметно меньше остальных двух. Все три головы принадлежали зелёному, как мох, дракону, который, сердито пыхтя, поднялся из воды и свирепо уставился на путников.