Андрей Астахов - След менестреля [СИ]

— Ты не первый мне это говоришь. Тейо говорил мне то же самое.

— Вот видишь. Ты не слушаешь умных советов, и это плохо. Что ж, значит, так тому и быть.

— Мне надо идти, Джарли.

— Боишься, что я не выпущу тебя отсюда?

— Просто не хочу давать нашим врагам возможность захватить нас обоих в одном месте. — Я шагнул к дверям. — Мы еще встретимся, Джарли.

— Надеюсь, не как враги? — Герцог поднял кубок.

— Нет. Как победители.

Заканчивается третий день пути, пройдено много, но порой мне кажется, что я еще слишком далек от цели, да, киса?

Молчишь? Что ж, молчи? Я понимаю, в своем втором обличии ты можешь только мурлыкать и рычать. А мне бы сейчас так хотелось услышать твой звонкий голосок!

Но я тебе благодарен. Без тебя этот путь был бы для меня в сто раз тяжелее. Ты согреваешь меня не только теплом своего тела, но и своего сердца, Уитанни.

А кольцо Валленхорста работает. Помнишь, какие рожи были у наемников, на которых мы наткнулись вчера у моста? Они ведь собирались разобраться с нами. Меня прикончить, а тебя… Но я показал им кольцо, и они сразу опустили оружие. Съежились, сдулись, потеряли весь кураж. Может быть, старый гроссмейстер и впрямь был честен со мной. Хотелось бы верить.

Сегодня холоднее, чем вчера. Или, может, я начал уставать? Давно я так много не ходил. Сколько мы с тобой протопали за эти дни, а, киса? Километров сто, не меньше. Тридцать километров в день, пусть налегке — это что-то. Наверное, стоило позаимствовать у Джарли лошадь и ехать верхом.

Но это неважно. Вспомни, что сказали нам крестьяне на дороге — до Вальфенхейма совсем недалеко. Он вон за тем лесом. А как раз на полпути есть хутор, кажется, «Зеленая лощина». Так сказали крестьяне. Прикупим там продуктов, отдохнем немного и уже без остановок — до самого гнезда белых разбойников. С дороги нам никуда сворачивать не надо — иди себе, иди. Только холодно сегодня. Куда холоднее, чем вчера. Ха, у тебя даже шкура инеем покрылась, а у меня ноги застыли. И пальцы что-то зябнут. Эх, глотну я самогону!

Во, уже лучше. Знаешь, а Джарли-то на меня волком смотрел. Я не рассказал ему правду — про де Клерка, про Тейо, про порталы, дух разрушения и прочее. Так, обмолвился только. А почему не рассказал? Потому что он бы все равно ни хрена не понял. Хотя… А, ладно, плевать! Сейчас дойдем до хутора, ты станешь снова девушкой-красавицей, хозяева нам нальют горячей похлебки с мясом и стаканчик вина, а мы их поблагодарим, и если болеют — вылечим. А утром доберемся до Вальфенхейма. И вот там…

Там наступит момент истины. Или я встречусь с де Клерком и Вероникой, или с палачами Ордена. Поэтому ты со мной в замок не пойдешь. Я сказал — нет! Это слишком опасно, Уитанни. И не надо так на меня смотреть. Ты останешься на свободе и возьмешь мой посох. Мне он в замке не понадобится. Прижимаешь уши и злишься? Нет, честно, так нужно. Своей жизнью я еще могу рисковать, но твоей, кисуля — ни за что!

Смотри, вон он, хутор! Плетень, там за деревьями — видишь? И дым. Эх, и тепло сейчас у них в горнице. Уитанни, ты что? Это же… это.

Я встал посреди дороги, глядя на столб дыма, уходящий в небо за заснеженными деревьями. И все понял. Что мы остались без ночлега и горячей похлебки.

От хутора «Зеленая лощина» осталось прогоревшее пепелище. Кучи еще рдеющих в темноте и вспыхивающих языками пламени головешек. Я подошел к ограде, присмотрелся. На ветвях большого платана, росшего во дворе сожженного хутора, висели тела.

Двое мужчин, три женщины и девушка-подросток. Мужчины были в исподнем, женщины обнажены, на ногах повешенной девушки и младшей из женщин были подтеки замерзшей крови. Их лица и посиневшую кожу покрыл иней, руки были связаны за спинами. У девушки великолепные волосы свисали со склоненной головы до самых лодыжек. Будто пытались прикрыть ее наготу.

— Смотри, Уитанни, — шепнул я гаттьене, вцепившись пальцами в ее загривок. — Мы с тобой не успели.

Гаттьена не издала ни звука, только тело ее напряглось. В грудах углей что-то громко выстрелило, вырвался язык огня, осветив двор. Мертвецы на своих веревках медленно поворачивались под прикосновениями ветра, будто исполняли непонятный мне, живому, торжественный и печальный хоровод.

Уитанни не выдержала первой — убежала с мертвого хутора на дорогу и встала там, нетерпеливо ударяя хвостом по снегу. Я ничего не мог сделать для повешенных, поэтому, постояв еще с полминуты, присоединился к ней. И мы пошли дальше — туда, где скоро решится моя судьба. И кто знает, может, завтрашним вечером я буду точно так же качаться в петле под ветром, застывший, холодный, покрытый инеем, переставший быть частью Жизни?

Может быть, может быть.

Помоги мне, Господи!

Стражник в бело-золотом сюрко посмотрел на меня с подозрением.

— Говоришь, по приглашению его светлости гроссмейстера Валленхорста? — спросил он, вертя в пальцах перстень.

— Да. Я Кириэль Сергиус, может, слышал?

— Кириэль Сергиус? — И без того длинная лошадиная физиономия стражника вытянулась еще больше. — Неужто тот самый? Дела!

— Так я могу пройти?

— Погоди, я позову капитана, — стражник, еще раз глянув на меня, как на ненормального, ушел за обшитый массивными стальными брусьями дубовый створ ворот.

Я достал из сумки флягу — на дне еще плескались остатки самогона. Я допил все. Посмотрел на серое зимнее небо, на нависшие над моей головой зубчатые стены, на огромные цилиндрические привратные башни с машикулями и бойницами, над которыми кружило каркающее черное воронье, потом перевел взгляд на истоптанный унавоженный грязный снег под ногами — и выпрямился, ожидая встречи.

Капитан был в доспехах Золотой хоругви и без шлема. Он подошел ко мне, посмотрел пристально мне в глаза и вернул перстень.

— Вас ждут, господин, — сказал он ровным спокойным голосом. — Следуйте за мной.

Немного ошеломленный таким приемом, я вошел в продымленный грязный двор, где стояли повозки и расхаживали солдаты в белых сюрко и стальных капалинах. Прошел за капитаном к входу в донжон под вытянутым вимпергом. Миновал просторный темный холл, где пахло сыростью и факельной смолой. Поднялся по лестнице на второй этаж. Капитан довел меня до огромных двустворчатых дверей и толкнул их, сам отошел в сторону, пропуская меня.

— Входите, господин, — велел он.

Я вошел и огляделся. Большой зал, освещенный множеством факелов в поставцах, с арками вдоль стен; в арках висят гонфалоны с золотым драконом. Посреди зала большой стол, и за ним сидит только один человек, облаченный в белоснежную орденскую мантию и белый шерстяной плащ, заколотый на левом плече фибулой в форме пятиконечной звезды.

— Здравствуйте, Кирилл Сергеевич, — сказал человек со слабой улыбкой. — Удивлены?