Евгения Спащенко - Терновая ведьма. Исгерд

С грязной одежды и влажных волос градом катились капли.

— Со мной все в порядке. — Слова звучали безумно нелепо, но времени на пространные объяснения не нашлось. — Замрите, прекратите нападать. Я хочу, чтобы оба вы дождались меня на берегу.

— Но ведь… — Разгоряченный Хёльмвинд захлебнулся возражениями: в своем ли она уме?

Но более проницательный Лютинг тронул его за рукав.

«Не спорь, — говорил его предупреждающий жест. — Делай, что она велит».

Верховный сердитым рывком стряхнул с волос налипшую копоть. Видно, треклятый Мак Тир снова вызнал о принцессе что-то неведомое ему самому. Иначе как объяснить, что он вдруг утратил воинственный запал, хотя секунду назад готов был крошить змеиные тела, покуда хватит мочи.

Дождавшись кивка от Таальвена Валишера, принцесса нагнулась над водой. И вновь спутники лицезрели только ее спину, заслоняющую таинственного собеседника.

Между тем главный сторож Дахана-Пламен опять вынырнул из воды, вцепился в бортовые доски и потянулся вопросительно к той, которую совсем недавно грозился утащить на дно.

— Я поражена, драконий князь, — призналась ему Изольда. — Не отыскать таких слов, что отразили бы мою скорбь. Мне жаль, что много лет назад кто-то лишил твой народ сил, сделал узником этой реки. Без ваших могучих крыльев просторы Тьер-на-Вьёр никогда не станут прекрасными, как прежде…

Согнувшись еще ниже, она притронулась к нефритовым чешуйкам на его голых предплечьях.

— Но что я могу сделать теперь, когда беда свершилась?

— Ос-свободи нас… — зашипел ее собеседник, возводя подернутые мукой глаза к небесам. — Уничтожь, дай умереть… в твоих очах колдовс-ская мощь, я видел, как они напиталис-сь чернотой. Этой с-силе много больше, чем вс-сем нам. Она возникла, чтобы защищать пределы Тьер-на-Вьёр, хранить ее обитателей. Так ис-спользуй же влас-сть по назначению. И если с-считаешь, что мы дос-статочно страдали, позволь нам вкус-сить покоя…

С искренним сочувствием внимала принцесса тихим шипящим речам. В них ей виделись мудрость и истина. Пускай терновые чары она заполучила случайно, но призвание их и правда крылось в том, чтобы служить колдовской стране, в которой она оказалась волею судьбы.

Но как помочь несчастным драконам? Изольда откинула за спину мокрые пряди волос, закусила губу. Вряд ли тьер-на-вьёр согласится объяснить, что к чему. Да и не стоит ей появляться, пока она бродит без защитного амулета да без малейшей догадки, как одолеть ведьму. Нет, нужно придумать что-то самой.

Качнув в ржавой уключине обмякшим веслом, Изольда поглядела за горизонт. Мало-помалу тот багрился закатом, напоминая о страшном зареве, которое она наблюдала в воспоминаниях драконьего князя… Раз крылатым змеям не страшен ныл пожарища, что за сила способна разрушить их крепкие тела?

Мысли рассеянно разбредались. Казалось, через минуту Изольда услышит, как неестественно громко дышит вдалеке Таальвен Валишер. Чтобы не тратить время понапрасну, она в последний раз поклонилась стражу реки и промолвила:

— Послушай меня, драконий князь. В моем теле действительно поселилась терновая магия, но я не умею управлять ею. И не могу по мановению пальца выполнить то, о чем ты просишь.

Давным-давно сведенные предсмертной судорогой мускулы на зеленом лице не дрогнули, только когтистые пальцы глубже впились в дерево, оставляя глубокие выемки.

— Но клянусь тебе, — Изольда прижала к сердцу скрещенные руки, — я сделаю все, чтобы освободить из посмертного рабства тебя и твоих подопечных. Обещаю, ни один дракон не останется гнить на дне, когда я отсюда уйду. Просто дай мне подумать, посоветоваться со своими спутниками. Возможно, вместе мы разгадаем, как помочь стражникам Дахана-Пламен.

Утонувший века назад дракон окинул стеклянным взглядом двоих мужчин, окаменевших на дальнем берегу. Одежда их была измазана сажей и пеплом, глаза запальчиво горели.

— Пропусти нас на остров… Мы должны добыть горловину ветряного рога для Вей Эрны. Если вещица здесь, мы быстро управимся и к утру постараемся придумать, как с вами быть.

— Нам уж-же лгали такие, как ты. — Раздвоенный кончик драконьего языка скользнул по заостренным клыкам.

— Знаю. — Принцесса отважно всмотрелась в тонкие провалы острых змеиных зрачков. — Но я не обману. А если слукавлю, ты дождешься, пока на острове у нас закончится запас провизии и мне придется забраться в утлый челнок, а затем…

Она понизила голос до хриплого шепота:

— Сделаешь все, что захочешь.

— Хорош-шо, — кивнул драконий князь, на миг перехватывая жесткий голубой взгляд.

И тут же ушел под воду, оставив на поверхности цепочку ширящихся кругов. Но тело стража Огненной реки исчезло в пучинах ненадолго. Доплыв до прибрежной отмели, на которой съежились десятки его мертвых соплеменников, вынужденных охранять переправу, он зашипел, зарычал грозно:

— Х-с-с! Шас-с…

Невольно Лютинг дернулся, впечатал пальцы в рукоять, которая и так намертво приросла к ладони.

Но вместо того чтобы напасть, странные существа на берегу зашевелились и ползком попятились в реку. Поначалу в мутной воде скрывались их жилистые плечи и узкие туловища. Затем и головы исчезли в пыльной глубине, издав напоследок змеиное шипение.

Следующей неожиданностью стало то, что непослушная лодочка Изольды сама по себе двинулась в сторону ее спутников. При этом принцессе даже за веретено не пришлось браться: крутые бока ялика скользили по волнам ладно и скоро, разбрызгивая пену. Веки колдуньи были опущены, и только бледное лицо выдавало подлинное смятение.

Когда нос шлюпки ткнулся в черный от копоти песок, терновая колдунья скомандовала, устраиваясь на самом краю кормы, чтобы Хёльмвинд и Лютинг поместились в тесное суденышко:

— Садитесь.

Северный ветер был готов удушить Изольду собственными руками, хотя и понимал: она ведет себя подобным образом неспроста. Но пока дождешься объяснений, неразумное сердце выскочит из груди, так что лучше дать волю разбушевавшимся чувствам.

Спрятав меч в ножны, Таальвен пропустил верховного вперед и уселся на носу лодки, на всякий случай прикидывая, как удобнее обороняться, если подводные твари нападут снова. Делал он это по привычке — для самоуспокоения, ведь прекрасно понимал: на воде от прытких, не знающих боли тел не будет спасения. Да и принцесса не выказывала боязни, значит, жизни их в относительной безопасности.

Лютинг не злился на нее за молчание — не было нужды. Каждая эмоция Изольды проносилась перед глазами яркой вспышкой. Волнение за них с ветром, озноб от пережитого и тоска по загубленным жизням — такая гнетущая, что солью жжет глаза.

С макушкой ныряя в синеву ее печальных блестящих очей, Таальвен постепенно забывал о клинке и горячечном запале, что пылал совсем недавно под его кожей. Неровное дыхание успокаивалось.