Евгения Спащенко - Терновая ведьма. Исгерд

Вспоминая, как скиталась когда-то по мрачному дому Давена Сверра, колдунья ежилась и прибавляла шаг. Болотника больше нет, да и она очутилась в далеком чужом королевстве, но что с того? Помнится, Давен Сверр хвастал, будто владения его объединяют все на свете стоячие водоемы, где бы они ни находились. Значит, в трясинах Тьер-на-Вьёр полно оголодавших тварей, подстерегающих незадачливого путника. И жирные прожорливые пиявки, глубоко вгрызающиеся в плоть, — одни из самых безобидных.

Одолев очередной невидимый перешеек между двумя поросшими сухостоем омутами, Изольда рассмотрела вдалеке маленький темный смерч. Теперь понятно, почему Хёльм с Таальвеном забирают все глубже в бездорожье. Хорошо хоть, дальше шлепать не придется.

— И-хи-хи! — Округу накрыло хриплым сухим хохотом. По озерной глади побежали круги. — Ха-ха-ха!

От свистопляски вихря трещали тонкие ветви ив, брызги летели во все стороны. Для бурного ликования он выбрал единственный сухой пятачок земли поблизости и теперь грозился выворотить всю имеющуюся на нем растительность.

— Эй, Ирифи, — позвала Изольда, ступая на тонкую ленту тропы, ведущей прямиком к островку. Но предостерегающая рука Таальвена мягко отстранила ее назад.

— Мак Тир прав, — неожиданно поддержал принца Хёльмвинд. — Опасно приближаться к безумцу, пока он не сложит крылья.

— Но это же Ирифи! — Колдунья бесстрашно оглядела темную воронку, впрочем, рваться вперед прекратила.

— Ил, песок и болотные кувшинки! — веселился тем временем виновник маленького урагана. — Версты воды и тумана… и больше ни-че-го!

Гул трущихся друг о друга песчинок глушил слова, но вскоре стало понятно: Ирифи чрезвычайно доволен чем-то. А стоило ему заметить Хёльмвинда, радости прибавилось с избытком.

— Господин! — Человеческие очертания наконец проступили сквозь пыльные завихрения. — Как же я счастлив!

Буран мгновенно улегся, кудрявые ивовые кроны трепыхнулись напоследок и свесили обломленные ветви.

— Ныне час добрых вестей!

Пока Северный ветер выбирался на поляну, он всерьез засомневался, не огреть ли старика плеткой, но в итоге любопытство взяло верх.

— О чем ты говоришь?

— Ветряной цитадели больше нет! — завопил, захлебываясь, Ирифи. — Затоплена, облюбована рыбой и надежно укрыта болотом!

— Врешь, — не поверил Хёльмвинд. — Ветряная твердыня не может утонуть.

Но вихрь опять принялся вертеться юлой.

— Погоди распевать, Ирифи. — Следом за ветром Изольда осторожно ступила на чахлую траву. — Ты точно говоришь о западной ветряной башне?

— О ней самой, язви буран прочную каменную кладку! Весь вечер и ночь я потратил на поиски, прочесал заводи вдоль и поперек. Сколько лугов, ох, сколько лощин загублено… Но это и к лучшему: пусть размоет водой плодородную почву пастбищ, пусть гниют леса, обращаясь в труху. Главное — рог не достать!

Засучив ногами, вихрь трижды кувыркнулся через плечо и завис вверх тормашками.

— Кость, из которой он сделан, прочна, как стены ветряной цитадели, но мне и не нужно, чтобы их рушили, перемалывали в пыль. Достаточно схоронить треклятую реликвию от чужих рук, особенно — моего несчастного владыки.

Выпалив это, Ирифи заспешил оказаться подальше от Хёльмвинда — чересчур зловещим сделался его облик — и заканючил:

— Сейчас ты во власти гнева, повелитель, но спустя месяцы сердце твое уразумеет мою правоту.

— И в чем же она заключается? — Полные презрения слова бичом полоснули по воздуху. — Скажи на милость!

От такого тона у робкого по натуре старичка окончательно поубавилось пыла, он сник, свесив на грудь острый подбородок.

— Мир Тьер-на-Вьёр сулит тебе погибель… Но вскоре, отчаявшись свершить задуманное Розой, ты бросишь бесплотные попытки и вернешься домой…

— Домой? — Черты верховного исказила исступленная гримаса, словно последняя капля переполнила чашу его терпения, и бурлящая горечь хлынула через край. — Домой после того, что со мной случилось, — пешком до самого Сеам Хор? Явиться к Эйалэ с повинной, кланяясь ему в ноги, будто бродяга? Умолять наделить толикой ветряного духа? Ни за что! И под страхом смерти я не двинусь отсюда без своей силы, равно как не нарушу клятву, данную Вее Эрне, пусть мне придется переплыть треклятое болото вдоль и поперек!

Он остервенело отшвырнул свой посох и потянулся к вихрю, забывая о том, что не властен подняться в воздух.

— Глупец! — взвизгнул Ирифи, боязливо отскакивая.

Отчаянный порыв взлохматил кудри Изольды, щедро присыпал их песчаным крошевом.

— Чтобы вновь обрести могущество, тебе вовсе не нужно служить Розе! Вспомни песнь о всевластных колдовских зеркалах…

За долю секунды ярость на лице Северного ветра сменилась потрясением. Внезапная догадка вытеснила из головы ругательства, щедро запасенные для старика, обмякший язык присох к небу.

«В зеркалах Тьер-на-Вьёр спадают любые чары, самое страшное колдовство сходит на нет…»

— Все верно, мой господин… Достаточно пересечь зачарованную толщу во второй раз, и сущность твоя вернется, а Вея Эрна лишится украденного.

— Не может быть! — Изольда пошатнулась.

Если утверждения Ирифи верны, северный верховный волен уйти в привычный ему мир в любое мгновение. Бросить на произвол судьбы Розу Ветров, не сдержать обещание, но все же стать собой — непобедимым, крылатым… Ох, лучше бы вихрю-болтуну хранить эту тайну! Каково будет Хёльмвинду, страдающему в людском теле, продолжать поход с подобным знанием?

Но, в отличие от колдуньи, верховный недолго пребывал в замешательстве. Совладав с захлестнувшими его эмоциями, он напустил на себя хладнокровный вид и принялся туже сматывать хлыст, притороченный к поясу.

— Твои россказни не имеют значения, старик. Так или иначе, я не покину Тьер-на-Вьёр без Розы.

— Все еще веришь, что она полетит с вами? — Ирифи неуклюже спикировал к дальнему озеру. И бескрылый, Хёльмвинд внушал ему трепет. Но долг оградить его от невзгод виделся верному слуге достойным поводом для неповиновения. — О, мой наивный повелитель, вовсе не этого жаждет душа ветряной владычицы!

— И чего же она хочет? — Таальвен Валишер попытался поймать старичка на слове.

Но тот вдруг зафыркал, заметался клубком, шипя и ругаясь на ветряном языке. Осмысленные речи оборвались, недавнее ликование сменилось неподдельной злобой.

— Ложь и предательство! Скверна, упадок, смерть! — Шипящие звуки беспорядочно мешались с человеческой речью, душили вихря удавкой.

Чтобы остановить сумасшедший припадок, Изольда окликнула его и прошлепала по мелководью до края болотистого омута.