Макс Мах - Волчья Луна [СИ]

— Сказала, что не моего ума дело. Все равно не пойму. Но добавила, что дело в месте и времени. Сказала дословно: " Не здесь и не сейчас".

— Тогда, где и когда? — не выдержал Август.

— Вот и я ее спрашиваю, — продолжила свой рассказ Татьяна. — "Тогда, где и когда?" А она мне — "когда время наступит, и место подходящее найдется". Тогда, я ее спрашиваю, как мне узнать, подходящее оно или нет? А она мне — "Поймешь". Ну, я и спрашиваю тогда ее, что мол делать, если все-таки не пойму? А она мне эдак холодно — "Значит, не судьба", повернулась и ушла.

— Значит, нет? — расстроился Август, который впервые в жизни по-настоящему хотел не просто любить кого-то, но и сочетаться с этим кем-то законным браком "перед лицом людей и богов".

— Думаешь, мне не хочется? — заплакала вдруг Теа. — Мне… мне тоже хочется… Чтобы фата, цветы и марш Мендельсона… Но с Матриархом спорить? Она же тебя спасла, когда я ее попросила!

Об этом они ни разу не говорили, но сейчас Август понял, что Татьяна тогда обращалась ко всем, к кому могла. К богам, к предкам рода — ко всем! И Теодора ее молитву услышала. Она ведь так Августу и сказала:

" За тебя молит Варвара, и вот ей я отказать не могу ".

— Ну, что ж, — не без печали и разочарования вздохнул Август, — раз Мать-рысь сказала, так тому и быть. А только все равно жаль!

***

В конце концов, к огромному облегчению Августа, поход в русскую баню " всем табором " не состоялся. Теа сама так решила, а эта женщина своего добивалась всегда. Переиграла планы и на этот раз. Переговорила с принцессой, пошепталась с Анечкой Брянчаниновой, улыбнулась графу Василию, и все, собственно. Все вдруг дружно расхотели мыться на крестьянский лад, и, в результате, дамы парились отдельно — им " ассистировали " две дворовые девушки, в " совершенстве овладевшие банно-прачечным искусством ", как изволила выразиться Татьяна, — а уж после них зашли граф Василий и Август в сопровождении самого " господина банщика ", которого к его полному разочарованию так и не допустили до дамских телес. Видимо, с огорчения от такого афронта он так обработал Августа березовым веником, что у того даже дух захватило. И вот, лежа под летящим над его спиной веничным жаром, вспомнил он вдруг, что, судя по одной, виданной им как-то по случаю гравюре Дюрера, в Германских государствах тоже уважали это странное удовольствие. Там, на той гравюре, этим делом занималась женщина, поскольку художникам мужские бани без интереса, зато женские — подарок богов. Впрочем, если оставить в покое художников и их вполне простительные склонности, Август должен был признать, что хоть временами ему и хотелось "прекратить экзекуцию", результат вышел весьма впечатляющий. Усталость оставила его, так же, как и мрачные мысли. Кажется, даже дышалось теперь легче, и кровь резвее бежала по жилам. А уж после пары чарок "хлебного вина", которое по совету Новосильцева, гости заедали копченым салом, "черным" ржаным хлебом и хрусткой квашеной капустой, жизнь стала напоминать всем собравшимся "пополдничать" в примыкающей к бане жарко протопленной палате, то есть, всем членам экспедиции, не иначе, как Элизий или, если по-местному, Ирий-сад.

— Сейчас, верно, часа четыре по полудни, — спросила вдруг раскрасневшаяся от печного жара и водки Теа, — так отчего же этот прием пищи зовется полдником?

И в самом деле, отчего? Август уже в достаточной мере овладел русским языком, чтобы оценить заложенный в корне слова смысл. Но, как оказалось, этого не знал никто. Сами же русские и не знали. Впрочем, граф Василий высказал не лишенное изящества предположение, что слово это народное, " а народ у нас по преимуществу — пейзане ". У землепашцев же дневной цикл смещен, так как они начинают день часа в четыре утра, с солнцем. И тогда, шестнадцать часов, возможно и есть для них половина дня, то есть время, когда заканчиваются основные работы.

— Заковыристо! — покачала головой Теа.

— За это стоит выпить! — предложила поляница-охотница, которую алкоголь, судя по всему, не брал.

— А не упьемся? — состорожничал граф Василий. — Все-таки водка, барышни, не вино.

— Нешто мы дети малые? — возразила ему разрумянившаяся принцесса Елизавета, которая по мнению Августа как раз и являлась сущим ребенком. — Однова живем, господин колдун!

С принцессой, однако, не поспоришь. Никто ей не возразил, и все дружно выпили по третьей. А там уже само как-то пошло. И в результате очнулся Август уже в кровати, но хорошо, что в своей, и с " вусмерть " упившейся Татьяной, а не с кем-нибудь другим. Хорош бы он был, "употребив" ненароком принцессу или госпожу Брянчанинову. Об этом он и подумал, прежде чем снова провалился в сон.

2. Имение графа Новосильцева Слобода, пятое января 1764 года

Выехали спозаранку, благо погода стояла ясная. Встали с первыми лучами солнца, споро управились с плотным "зимним" завтраком, собрались, да и отправились в путь. До Триполья, то есть до острога, построенного солдатами Семеновского полка, было не так чтобы далеко. Всего полтораста верст. По летнему времени спокойно добрались бы за трое суток и даже лошадей не утомили. Не так зимой, когда после декабрьских снегопадов дороги кое-где стали непроезжими или, если уж все-таки остались проезжими, то не вдруг и не сразу. Другое дело, что зимой идти можно и по замерзшим рекам, не говоря уже о том, что нигде не нужно искать брод или паромную переправу. Поэтому планами предусматривалось добраться до Девичей горы за четыре дня, ночуя в заранее проверенных деревнях и барских усадьбах и останавливаясь на дневной бивак в удобных, но необязательно населенных местах. Провизии и всего прочего, необходимого для остановки в пути было припасено с запасом. Шесть троек — настоящий обоз, и это при том, что большинство членов экспедиции ехали вместе с гайдуками и слугами верхом.

Августу достался сильный вороной конь французской породы, а Татьяна выбрала себе в конюшне графа Василия высокого поджарого рысака. Ехала она, как, впрочем, и девица Брянчанинова в мужском седле. Поскольку экспедиция затевалась зимой, да еще и в виду "военной опасности" и не где-нибудь, а в самой что ни на есть провинциальной российской глухомани, Теа решила вопреки приличиям одеваться на мужской лад, то есть в штаны и кафтан мужского кроя. Исходя из этих соображений, она еще в Петербурге пошила себе у доверенного портного замшевые штаны в обтяжку, — под которые поддевала по зимнему времени длинные шелковые панталоны до щиколоток и шерстяные чулки длинной до середины бедра, — толстый плотной вязки sviter с двуслойным воротником, плотно облегающим шею, и кожаный на меховом подбое кафтан с четырьмя застежками. Довершали ее экипировку юфтяные сапожки с чулками из лисьего меха, платок из плотного шелка, которым она повязывала голову и прикрывала лицо до глаз, татарская меховая шапка — малахай и меховой плащ с капюшоном. В такой одежде тепло, но главное, удобно ехать верхом. А еще в ней сохраняется известная свобода движений, а значит при надобности Татьяна могла использовать свои все еще не совсем очевидные Августу боевые навыки.