Бастет - Мы, аристократы - 5

Многие удивлялись, почему зельеварение не в Слизерине, но нам, слизеринцам, это как раз было очевидно. Зельеварение — ремесленное занятие, тесно связанное с травами и целительством, а руны и ритуалы в первую очередь были нужны владельцам магической собственности.

Перестройка общежитий вызвала бурю восторгов среди учеников. Без изменений остался только Слизерин, там было незачем что-либо менять, это остальные общежития были доведены до его уровня. Даже грифы покинули свои старые спальни казарменного типа, чтобы вселиться в новые уютные комнаты на двоих-троих учеников, с уголками отдыха, с отдельными санузлами при комнатах, с книжными шкафами и письменными столами для занятий.

Во время массового переезда Невилл и Джастин, теперь уже оба хаффлпаффцы, поселились вдвоём. Ни тот ни другой больше ни с кем не сдружились за годы учёбы, а общество друг друга их устраивало. Они прекрасно дополнили друг друга — мягкий застенчивый Невилл и контактный дружелюбный Джастин, идущий по жизни с улыбкой и непробиваемой уверенностью в себе. Еще до отъезда в Хогвартс я поинтересовался у Нотта перспективами Джастина с Гвендой Карсон — как и ожидалось, Тед уже всё знал. Он сказал, что если Финч-Флетчли прибьётся к магическому роду, перспективы очень высокие. Более того, он добавил, что это Карсон первой положила глаз на Финч-Флетчли, а тот уже неосознанно откликнулся на её отношение.

Я не стал нагружать Джастина подробностями, а просто сообщил, что, по мнению нашего главного эксперта, перспективы неплохие. Как он обойдётся с этими сведениями, было уже не моим делом.

Что политический ветер подул в другую сторону, учуяли все. Особенно это коснулось отношения к Гриффиндору и гриффиндорцам. Из-за политики Дамблдора грифы давно уже считались цветом британской магической нации. Ходили наглые, себя считали хозяевами жизни, а слизеринцев — недобитой контрой. К учёбе относились кое-как, хаффлпаффцев презирали за трудолюбие, равенкловцев — за тягу к знаниям. Дамблдор дальновидно сделал ставку на полицейский факультет и вывел его в привилегированные. Все эти безродные и не помнящие родства не признавали над собой никого и ничего, кроме начальника, а директор умело внушал им с первого курса, что в начальниках у них он. Кого чайком и конфетками прикармливал, кому подкидывал баллов непонятно за что, кому спускал с рук пакости и хулиганства, а то и вовсе прикрывал преступления.

Дамблдор строил собственную армию, которая останется верной ему в любых обстоятельствах, и всячески приучал её, что сам он всегда умывает руки. Хитрый старик, мне понадобилось несколько лет упорной работы, чтобы его скинуть. Повезло еще, что он всегда недооценивал меня, даже когда почуял во мне опасность. То ли он расслабился за десятилетия безнаказанного крутежа, то ли считал, что у Дурслей не могло вырасти ничего, чего стоило бы опасаться всерьёз.

Теперь с Гриффиндора слетел ореол элитности, и от грифов отвернулись все. И было за что — пока в школе директорствовал Дамблдор, Гриффиндор превратился в факультет распустившихся хулиганов. Грифы давно подмяли под себя всех, кроме слизеринцев, но это не значило, что они больше никого не достали.

Нет, им не хамили в открытую — их просто замечали по-другому. Не смеялись их шуткам и приколам, при виде их обычных выходок присоединялись к осуждающим. Забывали улыбнуться при встрече, проходили, как мимо пустого места. Если и говорили про них, то в пренебрежительном тоне.

Обычное дело. Когда меняются чаши весов, индикаторная стрелка мечется из крайности в крайность.

Зато представительские сливки достались слизеринцам. Непривычно было встречать везде приветливые взгляды и написанную на лицах готовность к общению. Даже мне, а большинство слизеринцев заподозрило в этом какой-то грандиозный подвох, подобралось и насторожилось.

Это они зря. Толпа — шлюха. Теперь она искренне была готова лечь под них, до следующей перемены ветра.

Грифы присмирели. Сдулся даже Рон, оставшийся без поддержки старших братьев. Теперь он говорил нам гадости не в лицо, а в спину. Мы не оборачивались к нему: обернуться на такое означало признать его за равного. Поэтому он шипел и шипел нам вслед, словно уличный сумасшедший.

Кое-кто еще не осознал глубину происходящих перемен — таких было немного, но они были. К таким относилась и Гермиона Грейнджер. В целом неглупая, она принадлежала к типу людей с негибким мышлением, для которых однажды принятое за истину уже не подвергалось пересмотру. Родись она у чистокровных, она всю жизнь искренне не понимала бы, как маглов можно считать полноценными людьми, но она родилась у маглов. И она искренне не понимала, как могут существовать другие социальные отношения, другие жизненные взгляды и ценности кроме тех, к которым она привыкла с раннего детства.

Благодаря её привычке везде соваться и высовываться — так называемой активной жизненной позиции — из несогласных было видно и слышно только её. Гермиона не могла не замечать, что всё вокруг идёт не по её стереотипам, и считала своим священным долгом указать и разъяснить, как всё должно быть и как будет правильно.

ЗоТИ, где она пыталась внушить Долишу, что и как он должен преподавать, оказалась только первой ласточкой. История магии и магическое правоведение, в которых теперь уделялось внимание как чистоте крови, так и отношениям чистокровных и маглорожденных, действовали на неё, как красное на быка.

— Профессор Ранкорн, но это же неправильно! — возмущённо выпалила Гермиона с места уже на второй лекции по истории магии. До этого она долго трясла поднятой рукой, пока Норма Ранкорн рассказывала о двадцати восьми священных родах Британии. Профессору наконец пришлось прерваться.

— Что вас не устраивает, мисс Грейнджер? — сухо спросила мадам Ранкорн.

— Это несправедливо — гордиться своей чистой кровью, ведь все чистокровные произошли от маглов! И родоначальниками всех чистокровных родов были маглорожденные!

— Откуда у вас эти сведения, мисс Грейнджер?

— Но… — Гермиона на мгновение запнулась, копаясь в своей безукоризненной памяти. — Но это же очевидно!

— Ваша очевидность, мисс Грейнджер, такого же сорта, как и та, по которой Солнце вращается вокруг Земли. На самом же деле священные магические семейства потому и священны, что их родоначальники не были маглорожденными.

— Это как? — изумилась Гермиона. — Это же невозможно!

— Вы узнали бы об этом из сегодняшней лекции, если бы дослушали её, мисс Грейнджер, — сообщила профессор. — Но если вам так не терпится, скажу сейчас: было время, когда в человечестве не было маглов. Многие люди тогда хоть сколько-то, но умели колдовать, остальные были сквибами, и все они могли видеть волшебство и волшебных существ. Если вам знакомы детские сказки, вы должны знать, что в них постоянно упоминается о колдовстве. В сказках люди оборачиваются животными и птицами, звери там разговаривают, там распространено бытовое колдовство, волшебное исцеление, порча и привороты. Никто там колдовству не удивляется, и это потому, что тогда так и было. Что сейчас у маглов называется волшебными сказками, прежде было обычными бытовыми историями.